Читать Тайна романа «Мастер и Маргарита». Рассказ - Александр Домащенко

“”

Тайна романа “Мастер и Маргарита” (Из цикла “Встречи”)

Рассказ

I

В середине августа 197* года я, молодой филолог, только что окончивший Д-кий университет, отправился по выданному мне направлению в отдаленное село на севере Д-кой области.

Настроение было прескверное. Никакого призвания к учительской жизненной стезе я в себе не ощущал, а без призвания любая работа, если это не синекура, становится каторгой. К тому времени, несмотря на довольно юный возраст, я давно уже гораздо комфортнее чувствовал себя в уединении с хорошей книгой в руках, чем в толпе приятелей-студентов с их непритязательным времяпровождением. Впрочем, значимость такого времяпровождения я с некоторым опозданием все же оценил, как только оказался в полном одиночестве в П-ном и сделал первый вдох в разреженном воздухе абсолютной пустоты – без эха и отклика.

И выяснилось, что все мои эпиграммы, каламбуры, экспромты и пародии, которые кого-то обижали, а кого-то смешили, можно обращать отныне только к самому себе, но еще печальнее было осознать, что моим песням, которые в исполнении моего тогдашнего ближайшего друга с удовольствием слушали в нашем общежитии, отныне на долгие годы суждено замолчать.

Впрочем, в этом рассказе речь пойдет не обо мне: ради этого не стоило бы призывать Музу.

Речь пойдет об одном удивительном подарке судьбы, полученном мною в том глухом селе.

Но все же без предварительных объяснений не обойтись.

Постепенно я привыкал к моей новой самостоятельной жизни, хотя она и не становилась для меня более приятной. Меня не обольщали, когда я приходил на следующий урок, восторженные взгляды четвероклассников, благодарных за рассказанную накануне сказку, потому что перед моими глазами были восьмиклассники, которым уже ничего невозможно было рассказать по той простой причине, что жизнь в неблагополучных семьях успела осуществить по отношению к ним свою неотвратимую воспитательную работу, настолько мощную, что противостоять ей никакой учитель, конечно, не смог бы. Так и случилось, скажу я, забегая вперед: лучший ученик тогдашнего четвертого класса, писавший чудесные сочинения, уже через четыре года после окончания школы стал горьким пьяницей.

Это чувство непоправимой неизбежности, витавшей в воздухе в последние годы позднего застоя, овладело мною в первые же дни пребывания в П-ном и не покидало меня до последнего дня – в течение долгих пяти лет моей “ссылки”, а в иные дни – и каторги.