Прорыв.
Последнее, что она услышала из полуживого радио был:
– …Арма, держи!..
И сразу вспышка где-то справа и такая же-сзади слева. Арму тряхануло от близких разрывов и Аналитик предупредил о атомных вспышках за бортом. Скакнули датчики радиационного предупреждения и тут же защитное поле отразило град из мелких кусков “искусственного происхождения“. Все, что осталось от двух бомбардировщиков класса “Пеликан" и ракет, что попали в них.
Теперь остался только ее “Ватрак".
– Ничего, милый, мы прорвемся! -пробормотала она, лавируя между большими обломками (не больше кулака) и разрывами залпов суборбитальных снарядов.
Времени на сожаление о гибели своих подруг и друзей, равно как о риске не выполнить возложенную на их звено миссию, уже не оставалось. Суборбитальная оборона, наскоро переделанная бергами из старых противометеоритных пушек, оказалась крепче, чем рассчитывали в Штабе. Там все еще мыслили старыми шаблонами, что любая планета – это неподвижный кусок земли, который всегда можно безнаказанно обстреливать с орбит разной высоты. И на преодоление сил гравитации у любой ракеты и снаряда будет тратиться колоссальное количество энергии. Что сразу сделает их неповоротливыми и удобными мишенями.
Это был большой просчет.
Первые два звена бомбардировщиков были уничтожены едва пересекли линию терминатора. Вспыхнули и сгорели как искры над костром.
– Мины, – сказал тогда Кено.
– Дальше их нет, – заверила Гиза.
И действительно-самонаводящиеся мины больше не им попадались. А потом начался обстрел с Поверхности…
То, что было друзьями Армы исчезли с экрана панорамы, оставив блик в памяти подруги.
Кено и Гиза.
– …я мечтаю после Войны стать певицей!
– С такими веснушками?! Брось…лучше идем ко мне- будешь официанткой в моем ресторане…
Арма вытерла тыльной частью ладони подбородок.
Теперь осталась только она.
– Ты проиграл, двуногий, – прокаркало радио.
Пискнул актив. Две торпеды, пущенные с поверхности, устремились наперерез бомбардировщику.
Арма дёрнула рога штурвала, заваливая “Ватрак" в маневр уклонения. Гравитонники нащупали под собой подушку стабильности, и сработавшая автоматика активировала инертный гаситель. Сила, прижимающая пилота в кресло, ослабла и Арма, не сводя взгляд с радаров, промассировала шею. Ее бомбардировщик чиркнул по краю стратосферы и многотонная машина завибрировала на турбулентности.
