Часть первая
Три шага до ненависти
Ничто не проходит бесследно, ни одна подлость не остается незамеченной Высшими силами. Вы можете бежать от своих ошибок, пытаться стереть из памяти мелкие подробности, гнать прочь чувство брезгливости от собственных деяний, да только все это бессмысленно. Совершенная когда-то мерзость всегда возвращается, толкает в спину и заставляет упасть на колени.
Я почти перестала вздрагивать и кричать во сне. Из памяти вытеснялись страшные образы прежних событий, и жизнь поменяла злобный оскал на легкую усмешку. Теперь все реже и реже меня посещало щемящее чувство страха, и я практически излечила душевные раны.
Все это было ровно до того момента, пока на меня не открыли охоту.
– Вон там девка! Я видал, как она спряталась!!!
Я лежала в яме, засыпанной прошлогодней потемневшей листвой, покрытой тонкой, почти растаявшей корочкой заледенелого снега, и старалась не шевелиться. В душе теплилась надежда, что преследователи не заметят моей съежившейся фигурки и пройдут мимо.
Сильный ветер, налетающий на все еще голые кроны деревьев, шумел и заглушал шаги преследователей. Было бы тихо – смогла бы расслышать их, а так оставалось лишь уповать на удачу.
Да что им вообще от меня надо?!
– Нет ее тута! – заорали сверху над головой.
Под чьим-то сапогом громко хрустнула трухлявая ветка.
– Кликни Ермолу! – приказал хрипловатый го-лос. – Темнеет, да, того и гляди, снег пойдет!
– А как же девка?
– Да никуда не денется твоя девка!
Холод уже проникал под душегрейку, студил спину, а руки и вовсе заледенели. Они правы: деваться мне некуда, вокруг непроходимые топи. Выход был один – на полузаброшенный тракт, ведущий к Салотопке, который, похоже, успели перекрыть.
Темно-серое небо, готовое разразиться дождем со снегом, окончательно затянули еще недавно изредка белевшие хлопья облаков. Вроде апрель на дворе и пост уже к концу подходит, а тепла все нет и нет.
Я стала тихо отползать под нависающий над оврагом обрыв. Земельный пласт держался на корневище мощного столетнего дуба и образовывал темную пещерку. Сумерки налетели так же стремительно, как порывы холодного ветра, взъерошивавшего листву.
Как все хорошо начиналось! Гладко прошло дело, в мои руки легко ушел баснословно дорогой браслет, в народе называемый Королевская Невинность! И через Оку я спокойно переехала. Даже под собственным портретом «Разыскивается Наталья Москвина» на переправе постояла, и то не узнали. Но как будто чуяло сердце, что в конце концов случится какая-нибудь гадость и все полетит в тартарары.
