Танько И.М.
«Иван Грозный».
Я прошу о силе воздержания и меры,
чтобы я по жизни не порхал и не скользил,
а разумно планировал течение дня,
мог бы видеть вершины и дали,
и хоть иногда находил бы время
для наслаждения искусством. (Из молитвы.)
1.
Год 1961. Март месяц. Идет утренняя планерка в «Сулукольском». Танько, в присущей ему жесткой немногословной манере, ведет планерку – где был, что видел, что понравилось, что необходимо срочно поправить. Спецы, кто внимательно слушает, кто вносит замечания в записную книжку, – обычная рядовая планерка.
Вдруг входная дверь кабинета потихоньку открывается и медленно, стараясь быть незамеченным, входит старичок в телогрейке, шапке-ушанке кое-как сидящей на лохматой шевелюре, в валенках.
Видя все это, Танько строгим взглядом косит в сторону постороннего, но разговор не прерывает.
Также экспрессивно и стремительно проводит опрос спецов и, выслушав их вопросы, предложения и пожелания завершает планерку.
И вновь, со строгим любопытством в глазах: – «Ну, отец, а ты с чем пришел?»
Посетитель молча встал, подошел к столу, снял шапку, подсел к приставному столику и поднял глаза на Танько.
«Силен, однако! Слов мало, ума много! Так им и надо, – побольше скипидарчику с утра, чтоб до вечера хватило! Молодец, умеешь задачи ставить! Да и контролируешь жестко».
И.М. сдвинул брови: – «Ты что ж, уму-разуму меня учить пришел?».
«А если и так!».
«Да кто же ты будешь, и зачем пришел?». Иван Михайлович начинает «закипать».
«Так ты меня и вправду не знаешь? Да сосед я твой с юго-западного бока. Аль не знаешь?».
Танько резко вскочил. Воздушной волной всколыхнуло бумаги на столе.
«Ты что, отец, чудить пришел или по делу?».
«Так ты и в самом деле меня не признал?! Да Иван я, Иван Стрижаченко, сосед твой диевский!»
Отбросив стул, И.М. быстро обошел угол стола.
«Иван Аврамович? Иван Аврамович Стрижаченко?».
«Да, я тот самый Стрижаченко или «Иван Лохматый», – так меня мужики мои окрестили», – и он пятерней вспушил свои не меру лохматые волосы.
«А ты, я вижу, суров и горяч, ну чисто Иван, Иван Грозный» и он, рассмеявшись, упал в объятия своего молодого коллеги.
2.
После Халиуллина, а он скончался в марте 1955 года, 49 лет от рода, были разные руководители.
«Потом были всякие, потом были разные, но не было с ними так хорошо», – напишет поэт.
