Ночь, ничего не видно из-за дымки. Нет, это не дымка, это тяжелый туман. Такой густой, словно кто-то закрыл все окна и двери и целую вечность курил, курил, курил… Я куда-то бегу. Быстро. Стремительно. Туманная влага впиталась в мои волосы, черные пряди липнут ко лбу, а ветки бересклетов хлещут по лицу. Под ногами такая зыбкая почва! С каждым толчком ноги глубже вязнут в грязи. Но я бегу. Я должен успеть. Я догоню её. Ещё чуть-чуть! Уже вижу её копну рыжих волос и белое платье. Вот-вот, и рука ухватится за подол, летящий в порыве свежего ветра.
Почему вокруг неё нет тумана, а я, словно паутиной, облеплен этой тяжелой пеленой?! Чертов туман всё сильнее затягивается и крадет её образ… Такой нежный. Призрачный. Невесомый.
– Лилечка! Моя птичка!..
Резко и оглушительно затрещал будильник, вырвав меня из сна. Я вытер мокрое от слёз лицо уголком одеяла и неспешно поднялся. Сегодня особенный день. Возможно, самый важный в моей жизни. Тринадцатое число. Пока ещё не круглая дата, но сентябрь – полугодие с того ненавистного мартовского события.
Едва понимая, куда ставить ноги, я доковылял до ванной и, скинув насквозь мокрую от пота пижаму, залез под душ. Горячая вода ручьями стекала по моему телу, замученному невыносимой ночью. Голову и спину обжигало, будто кипящим маслом, но я терпеливо ждал, когда последняя тень сна вытравится из моего сознания.
“Боже, как же хочется, чтобы этот поток смыл меня всего, без остатка…”
Не знаю, сколько я стоял под душем, прежде чем пришёл в себя. С каждым разом все сложнее удержать себя в руках. Но я должен пережить сегодняшний день НОРМАЛЬНЫМ человеком. Я просто обязан отстоять честь и память. Все будет хорошо. Сегодня я сдам свою ценную кровь в сороковой раз, и всё закончится.
Выключив воду, я осторожно вылез из душевой кабины и широким жестом смахнул конденсат с зеркала. Улыбнулся.
“Отлично, это снова я. И сегодня меня ждёт великий день. Самый важный день после всего, что я пережил – я наконец-то стану героем современности – почетным донором. Если так подумать, я уже сдал двадцать литров крови и спас десятки людей!”
Затрещала старая бритва, весело сжирая опилки рыжеватой с проседью бороды. Запахло пачули и кедром – едким бальзамом после бритья, который когда-то подарила она. Зеленоватой спиртовой жидкости оставалось совсем чуть-чуть, но я умело растянул флакон на девять лет, используя бальзам только по особым числам.
