Читать Девственность на продажу - Сергей Вологодский

Аня, насупившись, сидела за кухонным столом. Вилка с глухим стуком царапала дно тарелки, размазывая по нему уныло-жёлтые остатки рожков. Рядом безрадостно лежали две сосиски, побледневшие от многократного разогрева. Третий день подряд – одни и те же рожки и сосиски. Аня уже ненавидела этот незамысловатый ужин всем своим нутром.

Вчера она даже попыталась разбавить их кетчупом, но от этого они стали ещё более жалкими, словно облитыми кровью. Позавчера она тайком скормила одну сосиску коту Василию, за что получила лёгкий шлепок от мамы.

«Когда же будет что-то другое?» – думала Аня, с тоской глядя на свой ужин. Она представляла себе пышные пироги, хрустящие огурчики, сочный борщ… Или, на худой конец, макароны с сыром, которые так любил папа.

Мама, стоя у плиты и домывая посуду, бросила на Аню быстрый и недобрый взгляд. Лицо у неё было усталым, глаза покраснели.

– Ешь давай! – резко сказала она, с громким звоном ставя тарелку в сушилку. – Что смотришь?

Аня вздрогнула от громкого звука. Она не хотела злить маму, но у неё уже не было сил есть эти противные рожки и сосиски.

– Но, ма-ам, – тихо пробормотала она, уставившись в тарелку. – Может, завтра что-нибудь другое?

Мама оперлась руками о стол и наклонилась к Ане, её тень закрыла кухонную лампочку.

– Другое? – переспросила она, и в её голосе сквозили усталость и раздражение. – Да у меня сил нет каждый день придумывать что-то новое! И деньги, между прочим, не резиновые. Ешь, что дают. А то ещё привередничать будешь!

Аня почувствовала, как к горлу подступает комок. Она хотела заплакать, но сдержалась и лишь сильнее вжалась в стул. Она видела, что маме тяжело. Она понимала, что мама работает допоздна и, наверное, правда устала. Но от этого есть рожки и сосиски не становилось вкуснее.

С тяжёлым вздохом она подцепила вилкой одну из сосисок, откусила маленький кусочек и с трудом проглотила. Вкус был таким же, как и всегда, – пресным, резиновым и, к сожалению, очень знакомым.

На кухне повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и глухим стуком вилки о тарелку. Аня понимала, что сейчас лучше молчать.

Аня стояла у зеркала, рассматривая своё отражение. В свои восемнадцать лет она казалась младше, словно ещё не повзрослевшая девочка. Это ощущение усиливалось от осознания того, что её жизнь совсем не похожа на ту, о которой она мечтала.