Читать Хаски и его учитель Белый кот. Книга 1 - Жоубао Бучи Жоу

До того как Мо Жань стал императором, частенько находились люди, обзывавшие его собакой.

Односельчане звали его поганой шавкой, двоюродный брат – паршивым псом; названая же мать особенно отличилась, клича его «сукиным сыном».

Разумеется, некоторые черты, придававшие ему сходство с собакой, были не так уж плохи. Например, участницы его многочисленных интрижек всегда с притворным возмущением отзывались о нем как о кобеле в человеческом обличье, который сперва совращает сладкими речами и едва не лишает партнершу жизни своим любовным искусством, но затем в мгновение ока покидает ее постель и отправляется пускать пыль в глаза кому-нибудь еще. Все должны были знать, что он, Мо Вэйюй, лучший по части плотских утех; никто не мог сравниться с ним, и его слава гремела по округе, сотрясая, казалось, сами небеса.

Нельзя не признать, что люди были совершенно правы: Мо Жань на самом деле напоминал безмозглого пса, бешено виляющего хвостом.

Тем не менее подобные собачьи прозвища перестали звучать, как только он стал императором мира совершенствующихся.

Однажды небольшая духовная школа из дальних приграничных земель прислала ему в дар щенка, скорее смахивающего на волчонка пепельно-серого окраса с пятном на лбу, по форме напоминавшим три язычка пламени. Умом щенок не отличался; будучи всего лишь с дыню размером, он выглядел таким же круглым и безобидным, но ощущал себя невероятно грозным зверем. Стремительно промчавшись через тронный зал, щенок попытался вскарабкаться наверх по высоким ступеням, чтобы получше рассмотреть сидящего на престоле человека с невозмутимым лицом. Впрочем, щенячьи лапы были еще слишком коротки, поэтому все его попытки окончились неудачей.

Мо Жань какое-то время внимательно наблюдал за этим неугомонным и совершенно бестолковым комком шерсти, а потом вдруг расхохотался и сквозь смех негромко выругался:

– Вот сукин сын!

Щенок быстро вырос и превратился в большого пса, заматерел, состарился, а потом издох.

Казалось, Мо Жань успел лишь моргнуть, а тридцать два года его жизни, полные взлетов и падений, блеска славы и горечи унижений, уже пронеслись мимо.