Ночь беспощадно терзала погруженный в сон Париж. Плотное серое небо было затянуто тучами, и ни единой звезды не пробивалось через эту пелену. Осенний ветер, завывающий в каминной трубе большого дома, принадлежавшего графу де Фаржерону, то затихал, то с новой силой гнул к земле ветки растущих под окнами вязов.
Обитатели особняка не спали: сразу в нескольких окнах плясало пламя свечей, а у самого порога стоял заляпанный грязью экипаж, кучер которого устало дремал на своем месте. У самой лестницы, ведущей на второй этаж, негромко разговаривали молодой человек аристократической наружности и господин с солидными бакенбардами, на животе которого поблескивали серебряные пуговицы жилета.
– Я более не могу ничего добавить, виконт, – сказал он. – Я сделал все, чему меня научила наука. Остается только ждать.
– Ответьте честно, доктор, какие у неё шансы?
Тот переложил в другую руку кожаный портфель, выдержал паузу и вздохнул:
– Я бы посоветовал подготовиться к самому худшему. Полагаю, до рассвета она может не дожить. На ваши плечи сейчас рухнула тяжёлая ноша, виконт, учитывая состояние вашего отца.
– Эта новость может его убить! – ужаснулся молодой человек, меняясь в лице. – И он пожелает узнать, что случилось! Что же мне отвечать?
– Примите мое искреннее сочувствие, виконт, – сказал старый доктор. – Но сейчас вы главный в этой семье и вам решать. Мне непросто это говорить, но на вашем месте я бы немедленно постарался подготовить старого графа… к ситуации… Не провожайте меня. И молитесь. Иногда Бог творит чудо там, где бессильна медицина!
Он надел шляпу и, чуть прихрамывая, направился к лестнице, а виконт де Фаржерон в отчаянии зажмурился и сжал кулаки. Внизу в гостиной напольные часы пробили полночь.
******
Четыре года спустя. Париж.
Занимался рассвет. Достопочтенный Жоффруа Лефевр вышел от болтливой гризетки, чьи рыжие кудри и белая шея так привлекали его в последнее время. Поежившись от утреннего холода, он запахнул посильнее плащ, который придавал его грузной фигуре еще большую массивность, и уже направился на другую сторону улицы, когда заметил прислонившегося к стене человека.
