Запись сессии №7.
Пациент: Джеки Майсковски
Диагноз: Посттравматическое стрессовое расстройство, связанное с расстройством привязанности. Пациент демонстрирует искаженное восприятие реальности, ошибочно оценивает собственную роль в травмирующих событиях, демонстрирует высокую склонность к саморазрушению.
Мой психотерапевт решил, что я должна это написать. Вывернуть всё наружу, и, может быть, тогда боль отступит, ведь легче мне не становится уже очень давно. Боль – это единственное, что я знаю наверняка и в чем я точно уверена, словно мы стали единым целым, когда разбилось мое сердце. Как оказалось – это не просто орган. Это карта. Карта ошибок, надежд и ожиданий. Моя же карта теперь испещрена шрамами – путеводитель по собственному аду.
Я не понимаю, зачем пишу это. Может быть, для себя, чтобы, наконец, понять, что происходит у меня внутри. Может быть, все же для них, чтобы они поняли, что я безнадежна. Или же, может быть, чтобы показать кому-то, как легко сломаться, и как тяжело собрать себя заново, мое напутствие будущим поколениям, которое никто не прочитает.
Вся эта задумка, психологический трюк с бумагомаранием, кажется мне ужасно глупым и скучным, но мне возразили: «Напишите так, чтобы было интересно».
Что ж, попытаюсь.
Я считаю удары собственного сердца, пытаясь унять дрожь в руках. Каждый удар – эхом отдается в тишине, напоминая о моей нелепой надежде. Как героиня дешевого романа, я прокручиваю в голове каждое слово, взгляд, жест, ища подтверждение свое вере.
Сердце бьется так сильно, словно хочет прорваться сквозь грудную клетку, порождая острую боль. В голове старая кинопленка, мелькают воспоминания – нечеткие, но навязчивые образы. Ощущение отвратительное, липкое. Грудь словно разодрали хищники, и нечем дышать. Ноздри забиты бумажными салфетками, которым я пытаюсь заглушить свои всхлипы, ставшие уже бесячими.
Говорят, мы получаем заслуженное, и ровно столько, сколько нам по силам выдержать. Но за что мне было это ежедневное испытание, эта способность выдерживать то, что, казалось, медленно меня убивает? Ответа не было. Лишь рос счет ран на истерзанном сердце. Грудная клетка – месиво из осколков. Раз, два, три… Сколько их? Сотни? Тысячи? Каждый осколок – невысказанное слово, пропущенный звонок, проигнорированный взгляд. Они впиваются зазубринами в ребра, легкие, в саму жизнь. Я пытаюсь залечить их, собрать разбитое, но нужного клея, кажется, не существует.
