Старуха, немцы и огнемёт.
С раннего детства я страдала разными неизвестными фобиями. Назову три из них. Боязнь туалетов и любых помещений, где находится страшный, грязный унитаз. Особенно страшно, если лампочка, висящая в это время на потолке, мигает или вовсе не горит.
Второе – старые, обшарпанные лифты, в которых почти нет освещения. Которые двигаются с таким противным скрежетом и тряской, будто вот-вот сорвутся и упадут. Ну и третье это лестницы, без перил и опор, со сбитыми ступенями. По ним невозможно идти на двух ногах, если только ползти на карачках, цепляясь за всё, что удобно торчит, чтоб не упасть.
И этим фобиям я не могу дать толкового объяснения. Они просто есть и живут со мной очень долгое время. От них не избавиться и не перерасти. Но однажды…
Однажды я и мой муж переехали в многоэтажный и многоквартирный дом. Сто этажей. Надо ли говорить, что жителей в этом доме было, как муравьёв в муравейнике? Поэтому в подъезде можно было вызвать себе один из несчётного множества лифтов.
Я зашла в подъезд, от куда-то возвращалась, уже и не вспомнить. Нажала на кнопку вызова и двери лифта со скрипом распахнулись, давая мне возможность лицезреть весь ужас. Внутри лифта, по середине, стоял грязный, измазанный чем-то зелёным, унитаз, из которого капала на пол вода. Лампа, светившая жёлтым приглушённым светом, стала быстро мигать, издавая отчётливый треск электричества.
Я сглотнула и осторожно вошла в лифт. Нажала нужную кнопку и, когда двери закрылись, постаралась не думать о той обстановке, что сейчас меня окружала. Лифт медленно, трясясь и шатаясь, поехал вверх, а его табло поочерёдно показывали цифры. Один, два, три…. Где-то после двадцати пяти раздался резкий толчок, и эта жуткая махина устремилась вправо, опрокидывая меня с ног. Лифт, который может двигаться во все стороны сразу, напугал меня ещё больше. Я закрыла глаза, лёжа на полу.
Двери лифта вновь разъехались в стороны, когда он замер на одном из этажей. Я поднялась на ноги, сбивая с одежды грязь и противно пахнущую воду. Крупная и полноватая бабуля с тростью, тяжело дыша и кряхтя, подходит к лифту, тянет мне руку и улыбается.
– Помогите мне войти, – говорит она скрипучим старческим голосом, и я осторожно беру её за дряблую руку.
Бабуля весит примерно восемьдесят пять или девяносто килограмм, превышая мой собственный вес в несколько раз. Это значит, что мне придётся приложить все свои силы, чтобы потянуть её на себя и завести в лифт. И делать это надо осторожно. Я же не хочу, чтобы бабка упала и распласталась прямо здесь, на мокром полу.
