Серёгина любовь
В перламутровом закате дивно красуются на горизонте покусывающие своими острыми зубами круглый корж небесного склона терриконы города Снежное. Знали бы местные жители, насколько же хорош вид на эти сооружения рук человеческих с наших высот – триста сорок с лишним метров над уровнем моря. Снежное пониже будет – метров триста, но тоже близко к солнцу. Наверное, и Красный Луч в свете солнечного восхода выглядит оттуда недурно.
Совсем недавно в Снежном работал мой старый друг, сослуживец Серёга. Три года морской жизни, полной трудов ратных, ночей бессонных, радости и уныния, будничных дел и ярких праздников. Почти тридцать пять лет не был Серёга в наших знойных ветреных краях. Побила его жизнь и занесла судьба куда-то на дальние выселки Самарской губернии, куда и бурым медведям лень косые ноги топтать.
– Хирургией я в Самаре много лет заведовал, отец, – рассказывал мне по телефону Серёга ( отец – это моя кличка ещё со службы, я же его дядькой называл – да чего там – были как родственники). – Списали меня, вычеркнули из жизни. Подставили крепко мои начальники. До гроба научили не доверять людям. Дело уголовное возбудили, по сути, из пальца высосанное – события преступления нет, а факт преступления изобрели. Никто не умер, никто даже не пострадал, а по бумажкам оказался преступником. Представляешь, как оно бывает в юридической казуистике?
– Не представляю, – собрав все голосовые регистры в единый аккорд изумления, по старой репортерской привычке – дабы разговорить собеседника – соврал я. – И кто подставил, как?
– А приеду, там и расскажу. Я, отец, по разнарядке к вам – наша область над Снежным шефствует. Как только предложили поработать на новых территориях, так я первым и вызвался. Так что скоро буду, – заинтриговал Серёга.
Новые территории… Как же это всё-таки непрезентабельно звучит. Казачья земля, документально застолблённая за Россией полтысячи лет назад – ещё со времён царя Ивана Грозного – и вдруг «новая». Серёга бывал у меня в гостях накануне распада страны, которую мы вместе стерегли. Тогда и мысли никакой не было о новых или старых пространствах. Одна Родина, одна присяга, которой не изменяли ни он, ни я. Не нашлось только того правителя, который бы поднял нас по приказу на защиту общего Союза. Чтобы мы ещё тогда в зародыше задушили всё иудино племя, бредившее сортами пластиковых сосисок и драными тряпками, и трезвонившее о том, что Украина без России первой страной Европы станет. Стала, только с другого конца.
