Шаловливые лучи застенчивого майского солнца состязаются с блеском золотого шпиля Адмиралтейства, резвыми бликами скачут по отполированным колесами камням мостовой за неказистым экипажем, суетливым путником, посмевшим потревожить покой дремлющего поутру Невского проспекта.
Тронутая все же уступившей любопытству рукой, в окошке экипажа нервно дрогнула занавесь. Армянская церковь, Мойка, Строгановский дворец, Аничков мост – затаившая дыхание, благоговейным взглядом провожала памятные ей места юная путешественница. Сдавленный предосудительный кашель ее спутницы, хмурой старухи, провинциальной помещицы, свидетельство недовольства столь непринужденным поведением, заставил смутившуюся девушку обернуться.
Ответив умолкшей женщине виноватым взглядом, она жалко улыбнулась, взывающая о снисхождении к ее чувствам, и вновь приникла к окошку. Ее дома, уютной обители счастливого детства и едва расцветшей юности, отчего дома, откуда под свист январской метели ее против воли увезли в богом забытую деревню, отсюда не видать.
Экипаж въехал на Галерную набережную и стал у величественной арки Сената. Перед приезжими, робко переступившими порог департамента, вырос расторопный секретарь. Учтиво выслушавший женщину, он скрылся за дверью приемной обер-прокурора и через несколько минут пригласил просительниц войти.
Те низко склонились в приличном обстоятельствам реверансе перед поднявшимся навстречу могущественным вельможей. Его сиятельство князь Дмитрий Андреевич Шаховской, к пятидесяти годам зарекомендовавший себя преданным придворным, щедро пожалованный царицей за верную службу богатыми землями и сотнями крепостных, имел вес в обществе, где считались с его мнением и искали его покровительства.
– Приветствую вас! – несколько надменно молвил князь. – Извольте объяснить, сударыня, – обратился он с заметным раздражением к ищущей его взгляда бывалой челобитчице, – почему, отказавшись оставить ходатайство в присутствии, вы настаивали на личной встрече со мной.
– Ваше сиятельство! – потупила смущенный взор женщина. – В моих хлопотах я решилась на путь в сотни верст, – спешила она поведать о незавидном положении. – Любезно принятая в столичном доме старинных знакомых, я лишена возможности оставаться там долго в ожидании вердикта вашей милости. Потому дерзнула просить об аудиенции, ибо, облеченная словом и священным долгом, ратую о благоденствии несчастной сироты, – повела она головой в сторону спутницы.
