Читать Август в Берлине. «Истина сделает вас свободными» (Иоанн 8:32) - Михаил Собянин

© Михаил Собянин, 2025

ISBN 978-5-0065-7554-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Берлин дышал ночной тоской. В его улицах таилась память, вплетённая в трещины брусчатки, отражённая в мутных лужах, разбитая в неоновых бликах на стекле. Город был живым и в то же время мёртвым: его прошлое напоминало о себе тяжестью каменных фасадов, его настоящее пульсировало светодиодами, а будущее – несуществующее, зыбкое – мерцало, как отражение луны в воде.

Август Франсуа знал, что реальность можно потрогать, но нельзя удержать. Всё, что казалось нерушимым, размывалось во времени, как дождь, стирающий следы шагов. Гёте писал, что человек создан для борьбы, что только в движении рождается истина. Но борьба с чем? С городом? С его тенями? Или с тем, что гложет изнутри?

Фома Аквинский говорил: истина – это соответствие разума и реальности. Но что делать, если реальность уже не подчиняется разуму? Если ночь разрезана не светом звёзд, а холодным электричеством рекламных экранов, если души людей гаснут в этой иллюзии совершенства, если смысл заменён формой?

Жизнь Августа была расколота между двумя безднами. Прошлое, которого не вернуть, и будущее, которого не существует. Какого дьявола он всё ещё ходит этими улицами, вглядываясь в лица, которые его не замечают? Он не искал истину – он искал точку отсчёта, место, где бы можно было сказать: «Вот оно. Здесь начинается настоящее».

Но настоящее – это всегда падение. Всегда мгновение, когда ты осознаёшь: земля под тобой больше не держит, воздух пронзает лёгкие, а руки хватаются за пустоту. Падение длится секунду или вечность – но именно в нём рождается человек.

И этой ночью, когда неон дрожал, а ветер нёс по улицам остатки чужих разговоров, Август должен был упасть.

Потому что иногда, чтобы найти реальность, нужно потерять почву под ногами.

Август Франсуа всегда чувствовал себя не на своём месте. Как будто его жизнь была куплена в комиссионке: кто-то уже носил её до него, оставил складки, заломы, следы пота на подкладке. Иногда ему казалось, что он может просто расстегнуть своё тело, как слишком тесный костюм, шагнуть в сторону и наконец вдохнуть полной грудью. Но воздух всегда был тяжелым.

Берлин по ночам превращался в бесконечный коридор, выложенный тёмными кирпичами и забитый сквозняками. Август выходил на улицу, когда город опустошался. Здесь были только фонари, их слепые пятна света, влажная брусчатка и отражения, танцующие в лужах. Ночные улицы напоминали кишки огромного существа, а он всего лишь полз по ним, как неприкаянный паразит, неспособный выбраться наружу.