Сигналы полицейских машин взорвали тишину кабинета около 9:17 утра. Я писала объяснительную за первой партой, прямо напротив стола преподавателя. Когда сине-красные лампы служебных машин осветили лицо куратора, я подняла на него глаза, отрываясь от бумажки, резко ставшей бесполезной.
Надеюсь, он понял, что я хотела ему сказать своим паническим страхом.
Сквозь стекло я видела, как из колледжа вышла зам директора. Вместе со мной за её шагами следили и из других окон. Одногруппники, сладко спавшие на первой паре, старательно вглядывались в туманное утро вместе со мной и куратором.
– Рейд по курилкам ведь был неделю назад? – забеспокоился куратор. С задней парты ему кто-то ответил нервным смешком.
Я ногой толкнула сумку под парту. Где-то на дне лежал энергетик, запрещенный уставом учебного заведения. Такие мысли возникли не только у меня, и за моей спиной тоже нервно попыталась спрятать открытую жестянку. Куратор сделал вид, что ничего не заметил.
Заместительница тем временем поравнялась с мужчиной, вышедшим навстречу из машины. Он протянул ей бумагу.
– Что вообще могло случиться?
– Кто-нибудь из вас участвовал в митингах? – в воздух спросил куратор.
– Может у кого-то нашли наркотики?
– У кого?
– Миронский наконец-то принес оружие?
– Я вообще-то здесь, – Миронский потянулся на задней парте и зыркнул в сторону окна. – И даже ни в кого не стреляю.
– Мы все умрем?
Есть особая прелесть в том, чтобы знать конец истории. Ты знаешь результат и имеешь большое преимущество перед другими. Пусть итог будет неутешительным, в конце все умрут, но ты предупреждён и, значит, вооружён. Но, к сожалению, когда к моему колледжу подъехали ещё и автозаки, я очень четко осознала, что нахожусь ровно посередине между началом и концом, балансируя на узкой грани. Один шаг – и я полечу вниз, туда, где начало моей истории будет уже не важно, а конец будет длиться чуть меньше Вечности. И дело не в том, что я совершила преступления. Просто очень страшно. Так страшно, что кислорода в легких почти не осталось. Страшно настолько, что вместо слов на бумаге я вижу бесформенные кляксы. Страшно, что мир окрасился слиянием синего и красного в фиолетовый перед моими глазами. Или это из-за недостатка воздуха в кабинете? Или в легких. Я так не люблю фиолетовый. Он кажется искусственно выведенным на фоне других цветов, не настоящим. Как неоновая подсветка в клубе, отдающая в подтоне чем-то наркотическим. Кроме этой фиолетовой пелены перед глазами, я не вижу ничего. Словно лицо прикрыли цветной плёнкой.
