– Что, Мещерский, завидуешь?
На уходящей до горизонта широкой бетонной полосе раскинул серо-стальные крылья гигант, плавные очертаниями огромной белки-летяги прерывали только небольшие кили хвостового оперения. Инопланетный корабль – ни больше, не меньше.
– Какие характеристики. Закачаешься. На сверхзвук переходит без форсажа. Полностью цифровая система управления. Система зажигания – плазменная. Фюзеляж – новейший углепластик. Видит всё на четыреста километров! Сечёшь? Это тебе не твои задрипанные МиГи.
Комаровский пролил в мою душу ушат чёрной, как безлунная ночь, зависти.
– Зато мои МиГи летают до трёх Махов, а твой даже до двух не дотягивает, – бросил я в сердцах.
– Летают, – протянул Комаровский. – Да только не с твоими птенцами желторотыми.
Да уж, знал Комаровский, чем меня задеть. У него в эскадрилье матерые волки, которые сейчас будут летать на истребителях пятого поколения, а у меня – молодые пацаны с налётом до двадцати часов и анахроничные МиГ-25.
И зачем меня вообще понесло в лётчики? Стал бы инженером, как хотел отец. По его настоянию я сдал документы в МАИ. Начал учиться, но втайне от родителей по-прежнему занимался в аэроклубе. Когда отец обнаружил обман, пришёл в ярость. Готов был меня выдрать. Но я знаю почему. Он сам мечтал быть пилотом, но здоровье подвело.
– Если будешь себя хорошо вести, Мещерский, я тебе тоже дам покататься, – ухмыльнулся Комаровский, похлопав истребитель по обшивке с такой гордостью, словно был хозяином «племенного рысака».
По приставной лесенке он забрался в кабину и помахал оттуда рукой. Двигатели издали львиный рык, заставив содрогнуться землю, вырвались два ярко-оранжевых факела. И многотонная громадина, пробежав всего полкилометра, задрала нос и на удивление легко взмыла вверх.
– Ох, лихо. Красотища, – с нескрываемым восторгом воскликнул один из техников, плотный седой дядька в тёмно-синем комбинезоне. Его суровое обветренное лицо светилось по-детски непосредственной радостью.
Под рокот моторов истребитель Комаровского кувыркался в небе, зависал вертикально. Кружил в вальсе, словно кленовый лист. Делал мёртвую петлю, вращаясь вокруг своей оси. Взмывал свечой вверх и словно иглой вышивал изящный узор на сизом небе, оставляя дымный инверсионный след. Показывал во всей красе, на что способна машина, а мне оставалось только завидовать.
