Наверное, следовало с самого начала заподозрить неладное. Еще когда минут сорок ждал на остановке этот чертов сто первый автобус. Надо было сказать: все, к черту, никуда не поеду, повернуться и пойти назад в метро. Не так уж мне нужен этот несчастный Кронштадт с его музеями, каналами и Морским собором с блестящим толстым куполом, издали похожим на перевернутую кастрюлю. В самом деле, он гораздо лучше смотрится издали, с материка, с Сестрорецка там, или еще откуда. Не надо его расколдовывать, не надо приближаться и узнавать правду. И вообще, не надо ездить в такую даль ради того, чтобы «потусоваться с друзьями в Кронштадте». Точнее, чтобы убедить себя, что ты еще вполне себе способен потусоваться с друзьями. Что у тебя вообще есть друзья. Разве однокурсники, которых ты пять лет не видел и даже фамилии которых забыл, могут считаться друзьями? Да они небось и сами друг у друга фамилии перезабыли. А собраться решили, чтобы тоже убедить себя, что еще не все потеряно, что они по-прежнему молоды, что у них есть «компания». Этот Рома, который вдруг ни с того ни с сего написал, что как же мол так, столько лет не виделись, надо встретиться, и давайте мол в Кронштадте, и что он квартиру снимет, да вечером посидим, а утром пойдем окультуриваться – Морской собор, да какая-то подводная лодка, куда хрен попадешь, бронировать экскурсию надо чуть ли не за полгода. Но он каким-то образом забронировал. И тут же в чате всплыли забытые имена – какая-то Лена, какой-то Borrys, Саша Кравец и Костя Л.. Нет, через минуту он припомнил их всех, но удивился – зачем. Лена (а, ну да, та Лена, рыжая) выразила восторг с избыточным количеством счастливых эмодзи. Вау, она всегда об этом мечтала! Морской собор, супер! И Саша, которая также оказалась особой женского пола (ах, ну да, это же та Саша, с пробором и в очках), как выяснилось, тоже все пять лет вынужденной разлуки мечтала об одном – вдоволь потусить с одногруппниками. И конечно же, узреть Морской собор. Какие все они культурные! И чего, спрашивается, ждали раньше? Самим было не съездить?
Нет, с девчонками все понятно. Обе, судя по всему, одинокие. А тут такой шанс. Совместное времяпровождение в ореоле исторических достопримечательностей и в квартире на четыре комнаты. Можно всех попарно распределить. Вдруг парни тоже окажутся незанятыми? Бывает же такое чудо через пять лет после окончания университета? Наверное бывает, раз сам он, Влад, вполне свободен. Только вот не надо думать, что он «в активном поиске». Никого он не ищет, ни активно, ни пассивно. Ему вообще никого и ничего не надо. Просто оставьте его в покое. Гм, зачем тогда согласился? Да блин, непонятно… Наверное, поддался стадному чувству. Девицы так выразительно вопили, получив ромычево предложение, что и он наивно подумал, что стоит оказаться в Кронштадте на этой съемной квартире, как на него снизойдет счастье. Фальшивое чувство предвкушения праздника владело им всю неделю, пока он томился в офисе, вперив глаза в ноутбук. Вероятно, душе нужна была надежда. На гребне этой надежды он скинулся на праздничный стол и записался на все экскурсии. Но в пятницу, уже по пути на станцию «Беговая», в вагоне метро иллюзия начала отпускать. Сквозь блестящую мишуру проглянула серая истина. На что он надеется? На какое чудо воодушевления? На какой такой любовный восторг? Эти пресные девицы – Саша, Лена, еще, кажется, Наташа (если приедет) – в течение пяти лет учебы не вызывали в нем решительно никаких эмоций. Неужто они возбудят что-то теперь, когда все три явно постарели? Да и он, скажем так, не помолодел. Ремень на крайнюю дырку не застегивается, сердце на прежние раздражители не отзывается. Нет, все это было глупо, глупо и глупо. Идиотская идея. Зачем поехал? Вот сейчас он притащится, через весь город, через всю эту чертовую дамбу, в никому не нужный Кронштадт, в эту мерзкую квартиру, к трем дурам и такому же количеству дураков, и нужно будет улыбаться, смеяться, упражняться в остроумии… Нафиг надо! Уж вот бы что-нибудь такое случилось, чтобы можно было законно повернуть назад. Землятресение там, цунами, теракт… Жаль, построили дамбу – а то была бы вероятность наводнения. Тем более сейчас, в ноябре. Конечно, он мог бы позвонить и сказать, что ему внезапно стало плохо и он не сможет быть, но бли-ин… он не любит врать.
