Инна взглянула в окно на серое небо, где мрачные облака нависли низко, словно намекая ей на её собственную тёмную безысходность. Она вспомнила о мечтах, которые однажды заставляли её сердце биться быстрее, о спонтанных решениях и смелых шагах, которые, казалось, ушли навсегда, оставив только пустоту и однообразие. Сегодняшняя овсянка вновь напомнила ей, что она сама выбрала путь, по которому шла, но в глубине души она знала: перемены ждут её, стоит лишь осмелиться их заметить.
По дороге на работу в душном автобусе, набитом до отказа, она старалась не смотреть в окна, где счастливые семьи спешили по своим делам. Каждый раз, когда автобус останавливался, и поток людей врывался в него, Инна ощущала нарастающее чувство изоляции. Её собственное пространство сжималось до размеров затопленного островка, откуда она могла только наблюдать за тем, как жизнь бурлит вне её границ. Эта забытая ею радость, которую переживали окружающие, казалась такой далёкой, что она начинала сомневаться в реальности этих сцен.
Люди, смеясь, переговаривались, обмениваясь взглядами, полными тепла и понимания. Они, казалось, были участниками какого-то закрытого клуба, куда ей не было доступа. Их счастье лишь подчёркивало её одиночество, которое наваливалось на неё, как тяжёлое одеяло: комфортное, но невыносимое. Инна понимала, что в этом клубе, где царила гармония, она чувствовала себя лишней, словно фантом, не имеющий право принимать участие в реальной жизни. Эта мысль вызывала у неё муку: она всё ещё могла быть частью чего-то большего, и это ощущение заставляло её тосковать.
Каждый смех, каждое дружеское подталкивание были словно щелчки от удара в её сердце. Всё казалось нарочитым, искусственным, словно сцены из плохого спектакля, где пьеса была написана кем-то иным, а актёры играли свои роли без настоящего вовлечения. Инна осознала, что должна была бы радоваться, но вместо этого её душа наполнялась горечью и завистью. Она не могла не думать о том, как далеко ушла от этих простых, по сути, радостей, как каждый миг из её жизни отдалял её от возможности стать частью этой живой картины, что разыгрывалась у неё на глазах.
Одиночные лучи солнца, пробиваясь из-за туч, кидали прощальные лучи на лица прохожих, и Инна, не в силах вынести эту картину счастья, опустила голову и уставилась в пол. Автобус продолжал катиться по знакомым улицам, вырезая в сером городском пейзаже острые тени, а она оставалась в своём внутреннем мире: холодном, тусклом, по-прежнему изолированном. Взгляд её остановился на собственных руках, стискивающих поручень, и она почувствовала, как холодная реальность её жизни снова окутывает её.