Когда то давно тут играли дети, был слышен смех, сейчас – скрежет забаррикадированного окна. Все в пыли.
И мы.
Ты медленно открываешь глаза, ощущая тяжесть в теле от недосыпа. Воздух в помещении холодный, пропитанный запахом пыли и затхлости. Сквозь щели в баррикадах пробиваются лучи слабого утреннего света, подсвечивая миллионы пылинок, кружащихся в воздухе.
Я сижу у окна, прислонившись к стене, пистолет на коленях. Взгляд скользит по улице – пусто, только ветер гонит по асфальту клочья бумаги и пластика. Изредка слышен далекий скрежет металла или крик птицы.
Поворачиваю голову в твою сторону. Ты шевелишься, но ещё не до конца проснулась. Худи сползло с плеча, обнажив бледную кожу с синяком от ремня сумки. В таких условиях даже незначительные раны заживают медленно.
– Спишь? – спрашиваю тихо, хотя знаю ответ.
Ты вздрагиваешь, мгновенно приходя в себя – рефлекс, без которого сейчас не выжить. Глаза метнулись к выходу, потом ко мне.
– Нет. Уже нет.
Я киваю, протягиваю флягу с водой.
– Пей. Через час двинемся – здесь слишком открыто.
Ты берешь её, пальцы слегка дрожат.
Заметил? Наверное. Но промолчал.
Снаружи снова скрипнуло окно.
Ветер.
Или не только он.
Ты снимаешь предохранитель, и металлический щелчок кажется неестественно громким в этой тишине. Я приподнимаюсь, прислушиваясь. Ветер? Или шаги?
– Тихо,– шепчу, даже не оборачиваясь, но знаю, что ты уже начеку.
Вспоминаю, как мы оказались здесь. Соседи. Чужие. А потом – карантин, паника, крики за дверями. Ты стучалась ко мне, когда в подъезде уже пахло кровью. Глаза широкие, руки в царапинах – «У вас есть аптечка?»
Смешно. Теперь у нас одна аптечка на двоих. И один нож. И одна фляга.
Скрежет повторился. Ближе.
Я медленно поднимаюсь, прижимаясь к стене, и жестом указываю тебе занять позицию у противоположного угла. Ты киваешь, приседаешь, ствол направлен в сторону двери.
– Если это они – стреляй без предупреждения,– бросаю шёпотом.
Но пока – тишина.
Только пыль кружится в луче света.
Как тогда, в первые дни, когда мы ещё верили, что это ненадолго.
Ржавая консервная банка с грохотом отлетает в угол, и из-под груды тряпья выскакивает серая тень. Крыса. Жирная, наглая, с облезлым хвостом. Она на секунду замирает, сверля нас чёрными бусинками глаз, будто оценивая – опасно или можно продолжить шарить по помойке?
