Меня окружала темнота. Сначала показалось, что я ослепла. В панике потерла глаза, но картина не поменялась. Потом, догадавшись задрать голову, увидела слабо светящиеся точки – звёзды. Ноги стояли на неровной и холодной поверхности, что-то мелкое и острое впивалось в них, куда бы я не ступила. Повеяло холодом, и он принес осознание – я на улице.
Постепенно глаза привыкли к темноте, и сквозь мглу проступили едва различимые силуэты деревьев. Гигантские ели, трясущие ветками на ветру, казались чудовищами, готовыми дотянуться и схватить. Я поёжилась от холода и обняла себя, тут же вляпавшись в какую-то жидкость, которая покрывала мою ночную сорочку, руки и плечи. Может быть, я упала в лужу? Я этого не помнила, как не помнила и того, как оказалась посреди леса ночью. Одна.
Недалеко что-то хрустнуло. Я вздрогнула и застыла, устремив взгляд туда, откуда раздался звук. В нескольких метрах от меня, между стволами, виднелся тёмный силуэт.
Трещины на экране телефона блестели как серебристая паутина на тёмном окне. Я смотрела на них, не понимая, откуда они взялись. Ещё секунду назад телефон был в руках у моего сына. Неразбитый.
– Ты что наделала?! – вскричал Арсений, мой тринадцатилетний сын, вырывая у меня девайс, с которым редко расставался.
Голос Арсения дрогнул, будто сын вот-вот расплачется, но свободная рука сжалась в кулак, а глаза вспыхнули яростью.
Я отшатнулась. Окружающие звуки казались слишком громкими. Тиканье часов, скрип паркета, гул за окном. Сделав несколько неуверенных шагов, я присела на диван в детской. В висках запульсировала боль, я поморщилась и схватилась за голову.
– Что там у вас происходит? – донёсся голос Андрея из гостиной.
– Мама разбила мой телефон! – прокричал Арсений и бросился к отцу.
Не понимаю, как это произошло. Если учесть настрой, с каким я вошла в комнату сына несколько минут назад, то похоже на правду, но я ничего не помнила. Наверное, бросила телефон на пол от негодования.
Обречённо вздохнув, я опустила голову на руки. Этот вечер я хотела провести иначе. Уже несколько дней старалась собраться и настроиться на позитив. Обещала себе быть спокойной, не срываться. Но хватало меня ненадолго.
Утром я ещё держалась, даже начала заниматься йогой. Но к вечеру сдулась, как надувная реклама у автомойки, которая еще дёргалась, хотя воздух почти вышел. Я не видела смысла в ежедневной рутине, в бесконечных ритуалах. Внутри меня росла пустота. Каждый день казался серым и безликим, словно монохромная палитра, и я не понимала, что вернёт мне радость.
