Он исчез в ноябре. Ни крика, ни следа, ни даже записки. Просто перестал быть. Его звали Максим Титов. Обычный первокурсник филфака, слегка замкнутый, но не тот, кого назовёшь "странным". Одежда – как у всех. Стиль – "анонимный городской студент". Любил инди-игры, документалки про убийства и кофе с тремя ложками сахара. На парах сидел тихо, но внимательный. Ни с кем не конфликтовал. До того дня, когда он решил поехать в "Серафим". Клиника "Серафим" стояла за городом, среди леса, как сгнивший зуб в челюсти из деревьев. Официально её закрыли в 2007 после пожара, но слухи ползали упорные: огонь вспыхнул не просто так. Якобы один из пациентов, подросток, поджёг крыло, чтобы сбежать. Погибло 12 человек. Или 17. Или никто. Никто не знал точно, а архивы больницы пропали в том же пожаре. Макс поехал туда один. Говорят, хотел сделать фотосессию. Говорят, блог вёл. Но канал его в интернете – пуст. Последняя фотография на телефоне: чёрно-белый коридор, дверь с надписью «Палата 6». После – тишина. Полиция осмотрела местность. Пусто. Ни тела, ни одежды, ни камеры. Лишь царапина на входной двери, будто кто-то скребся изнутри. Через два дня исчезновением заинтересовались его друзья. Через неделю – забыли. Кроме одного человека. Артём помнил.
– Ты серьёзно хочешь туда поехать? – Лера смотрела на Артёма так, будто он предложил ей съесть свою руку. – В эту "Серафим"? – Ага. Сняли бы выпуск. Тема – исчезновения, легенды, заброшки. Всё, что любят наши подписчики, – Артём поднял бровь. – Да и мы почти ничего не выкладывали со времён лагеря. – Почти ничего? – хмыкнула Мира, перебирая в телефоне старые ролики. – Последний ролик: «Мы ночуем в морге». 4 тысячи просмотров, один испуганный охранник и три недели домашнего ареста у меня. – Значит, будет чем перебить, – Влад, высокий и всегда слегка лукавый, бросил мяч в стену и поймал. – Слушайте, это шанс. Место легендарное. Психиатричка. Пожар. Пропавший студент. Всё в одном флаконе. – Знаете, что мне не нравится? – Никита, самый молчаливый из них, посмотрел поверх очков. – Мы идём туда потому, что там кто-то исчез. Это… ну, звучит по-идиотски. – Мы просто снимаем. Мы не Макс. Мы подготовимся. Фонарики, карта, рации, – Артём достал из рюкзака блокнот. – Я уже всё распланировал. На одну ночь. Мы входим, снимаем, делаем монтаж и уходим. Никакого экстрима. Все замолчали. В комнате стало тихо – даже мяч больше не стучал. Только Лера слегка прищурилась. – Ты правда веришь, что он просто пропал? Что он сам пошёл туда и не вернулся? Артём не ответил. Потому что он знал больше. Он видел сон – одну и ту же сцену, каждую ночь с тех пор: коридор, красный свет, и чьи-то пальцы, царапающие дверь. Он слышал имя Макса… шепотом, будто из вентиляции. Он не верил в призраков. Но что-то было. – Я верю, что мы найдём правду, – наконец сказал он. – И снимем лучший выпуск в нашей жизни. – Ладно, – кивнула Лера. – Но если хоть одна дверь захлопнется без ветра – я сваливаю. – Уговор, – Артём протянул руку.
