I Глава
В это апрельское утро было пасмурно. А вот ветра не было совсем. И аэродромный флюгер, что показывает направление и силу ветра, словно обидевшись на всех, одиноко и понуро свисал вниз. Душно, несмотря на то, что еще совершенно не лето и даже не май еще.
Звено из четырех транспортных лошадок Ан-26 мрачного серого цвета с красными звездами на крыльях, и килях ждало курсантов…
Еще будучи на первом курсе, Сергей запомнил фразу из письма своего земляка, что на год его старше. Так вот, прибыв на полеты в Ртищево, тот написал: «Вот и настало то время, ради чего вся эта контора тарахтит». Вот и настало, и уже Сергей на втором курсе, позади полтора года учебы, три сданные сессии, а впереди – перелет из Балашова в Ртищево и полеты! Весь курс Сергея, а это чуть больше двухсот курсантов, поделили на четыре эскадрильи. Две направили в Поворино, а две – в Ртищево. Считалось, что тем, кто попал в Ртищево, повезло больше, потому как это достаточно большой городок в Саратовской области, железнодорожный узел как-никак. Поворино же – деревня на порядок меньше, и условия там куда более спартанские. Степь да степь кругом, хотя кому как – зато ничего не отвлекает от полетов, девушки, например. Как проходило деление и распределение курсантов, для Полякова осталось тайной за семью печатями. Сергею повезло, он попал в Ртищево, а вот его лучший друг Эдик Рахматуллин – в Поворино. И вот уже всех рассадили на лавки вдоль бортов, а кому не хватало места на лавках этих, усадили прямо на металлический пол. Запустили двигатели, и бортмеханик, крайним залезший в салон, закупорил за собой дверь.
II Глава
Сергей закрыл глаза и вспоминал. Третья сессия была самая сложная. Если первый курс – это продолжение школьной программы, а такие предметы, как «История КПСС», можно было сдать на «три», имея конспект (переписывался обычно за ночь накануне) и безупречный внешний вид, то здесь уже начинались профнауки: самолетовождение, теория реактивных двигателей, метеорология и аэродинамика. Последнюю вел и принимал полковник Кажис, родом из Прибалтики. Каждый год 6-8 курсантов отчисляли перед самыми полетами из-за этой дисциплины, одно из самых обидных отчислений, совсем немного, совсем чуть-чуть не дотянули; несговорчивый такой, принципиальный преподаватель. У курсантов ходила поговорка: «Кажись, сдал», и горе было тем, кто «Кажись, не сдал». Чуда не произошло и с курсом Сергея, не помогла даже «шара» (ночью перед сном четыре курсанта, держа за края простыню, пробегали с ней по казарме, надувая ее, затем завязывали, и с таким так называемым шаром отделение шло на экзамен) – и 6 человек с курса отчислили-таки перед полетами. Хотя Сергей особых проблем с аэродинамикой не испытал. В салоне пахло смазкой с какой-то примесью железа. Двигатели усилили рев, и самолет сдвинулся с места, выезжая со стоянки на рулежку. Флюгер на минуту оживился, указывая направление, противоположное движению самолета, но затем, поняв, что его обманули, вновь обиженно повис. А Сергей размышлял: «Без Рахматуллина, конечно, будет грустно»; привык он к своему другу. Чудной такой парень, совершенно иной по характеру и темпераменту. До сих пор непонятно, что объединило и свело вместе Сергея из Сибири и Эдуарда, родом из Казани. Но они вот уже как полтора года не разлей вода. Рахматуллин заядлый спорщик, правоту свою доказывать будет с пеной у рта, ему и кликуху соответствующую дали – «Правый». «Да, без него будет скучно, не по себе как-то будет, первое время точно».
