Я сидела в таверне, переполненной людьми. Зал был забит настолько, что люди пили хмельные напитки стоя между столами, но за моим столом сидела я одна, как всегда.
Вокруг меня довлела аура недружелюбия и отверженности. Я не отличалась доброжелательностью, а самое главное – приятной внешностью. При взгляде на меня ни у кого не возникало желание присесть рядом, познакомиться и поболтать о повседневной жизни за бокальчиком того-сего. Я отталкивала всех своим обликом, а самых смелых характером.
Добротный кожаный плотно прилегающий к телу для аэродинамики костюм, высокие сапоги на шнуровке и шлем на столе – экипировка для полета, говорящая о моей способности управлять драконом, что могли себе позволить далеко не все. Черная повязка на левом глазу, скрывающий мой изъян и клеймо, недвусмысленно намекала на воинственность. Все это не располагало к знакомству и легкому общению. В этом еще виновато мое неприветливое выражение лица и довольно сложный характер. И кого я обманываю? Мой характер был просто отвратительным, а я была грубой и невоспитанной по общественным меркам.
Мне не нравились люди, людям не нравилась я. Эта неприязнь давняя, честная и обоюдная.
– Эй! Налей мне еще ширда! – крикнула я тощему мужику за стойкой с ужасной прической.
Хозяин местного кабака услышал меня даже через весь этот гвалт, что стоял в этом заведении. Он кивнул – принял к сведению мою просьбу. Я допила то, что плескалось на дне.
Ужасное месторасположение и сброд, который сюда приходил, не отгоняли посетителей. Напитки, что тут подавали, были основной причиной посещать это заведение снова и снова, но не главной для меня. Я была частым гостем здесь, потому что именно в этой таверне меня нанимали на работу.
«Работа» – это гадкое слово сразу заставило меня вспомнить обо всем и, в очередной раз, обратиться к высшим силам:
– Как же мне удалось так попасть? – прошептала я, и никто меня не услышал.
Мои воспоминания утекли аж до самого детства, когда я потеряла зрение на один глаз и потеряла всю свою семью. Наш дом загорелся по роковой случайности, ночью, а в нем сгорели все – мои родители и маленький брат.
Еще будучи маленькой семилеткой я уже отличалась дурным нравом и славилась плохим послушанием. И, когда все видели десятый сон, я пыталась собрать содержимое компостной ямы, чтобы подложить своей надсмотрщице, когда она придет. «Надсмотрщицей» мы с братом звали нашу гувернантку за суровое и строгое отношение к нам.
