Вячеслав Нескоромных
Посвящается 170-летию отражения нападения
англо-французской эскадры на Петропавловск
ЕСАУЛ МАРТЫНОВ
Петропавловск
На полуостров пришло, наконец, неспешно набирающее тепло лето и сопки курчавились сплошной зеленью склонов. Яркая листва после долгой снежной зимы радовала солдат гарнизона, утомленных ветрами и шквалами камчатской пурги. Во время долгой зимы мир вокруг превращался в бесконечную череду снежных полуокружностей, укрывших сопки, дома и прибрежные скалы. Под снегом были упрятаны склоненные до земли кусты, кедровый стланик и березки, а обильные растительностью сопки выглядели огромными набухшими снегом холмами, готовые вот-вот разрядиться стремительной лавиной. Снег языками свисал с крыш домов и портовых складов, устилал берег, и только неспокойное море с обломками льдин без устали расчищало прибрежные камни и гальку, омывало покрытые льдом скалы, раскачивало баркасы у причала. Море не отдыхало, море дышало, словно огромный кит, пуская фонтаны, волнуя стихию своими необъятными массой, размерами.
Весна пришла вразвалочку – неспешно: яркие солнечные дни сменялись тугим с моря ветром и злой, колючей, на исходе зимы, пургой. Кристаллы льда, подзабыв о своей зимней пушистости и неге, долетали с небес до земли, успев растаять и вновь замерзнуть, и впивались в живую плоть больно, шлифуя мир, словно наждак. Тяжелый мокрый снег лепил на стенах домов, стволах свои причуды, копился, смерзаясь на ветвях деревьев, сгибая и нещадно ломая их.
Голубоватый, искрящийся зимний снег темнел, насыщаясь влагой, снежные горы день ото дня неспешно оседали, как вдруг полетели с сопок ручьи, и скоро, как не казалось это удивительным, проглянула земля, тут же озеленив склоны.
Среди зелени появились и первые полезные для истосковавшихся за зиму без свежих овощей людей дары камчатской природы: черемша и курчавые отростки папоротника, яркая, совсем еще не жгучая крапива, нежные побеги кедрового стланика. Солдатский рацион был не столько скуден, как однообразен: рыба да икра с краюшкой черного ржаного хлеба, изредка какой-никакой разносол: то слежавшаяся в бочонках квашеная капуста, то уставшая от ожидания своей очереди к обеденному столу селедка.
У казармы на склоне Красной сопки на длинной лавке вдоль стены склада сидели и грелись служивые. Солнце царило на небосклоне, одаряя уставших от зимы людей, оказавшихся на краю Отечества. Перед солдатами раскинулась, словно открытая книга с серебрящимися под солнцем строками гребней волны Авачинская бухта, укрытая со всех сторон скалистыми берегами – черными островерхими отрогами падающих в глубину неспокойных вод базальтами. У ближнего берега портового «закутка» тянулся выстроенный из черных истертых бортами кораблей бревен причал с подвязанным ботом и парой шлюпок, а на противоположной его стороне, отделенной от основной бухты, высилась оконечность Никольской сопки и через плоский пологий к морю перешеек, как продолжение первой сопка Сигнальная. Слева, удачно прикрывая вход в «закуток», тянулась темная, из вулканического песка и галечника, коса, поименованная Кошкой.
