Читать Израненные крылья - Юлия Гордеева

Крылья мои изранены. Не оторваться от земли. Надо срочно принимать меры. Я не ангел, и даже не птица. И крылья мои воображаемые.

Я Серафима. Для родителей Сима, для коллег Симочка. Сестра называет меня Сэра. Так, протяжно произносит букву «Э» и рот корытом открывает, жуть. Подружки, у меня их две, обе самые близкие. Так вот, подружки называют меня Сыроежка. Смешно и мило. И я уже привыкла. Дружба наша началась в День знаний, когда мы получили почётное название «первоклассницы» и гордо спускаясь по ступеням школы, я оступилась и полетела вниз, снеся на ходу милую девочку с двумя огромными белоснежными бантами.

– Ты что, дура? – сказала мне эта милая на вид девчонка, отряхивая колени.

Я ничего не могла ответить ей, потому что, сгорала от стыда собственной неуклюжести.

Вот в тот самый момент, подошла, довольно высокая для своих лет девочка и, протянув мне руку, сказала:

– Вставай! – и, повернувшись к милой особе, проговорила:

– Чего сразу обзываешься? Сама не падала никогда, что ли?

Так, бок о бок, мы грызли гранит знаний десять лет. Были всегда вместе и нас называли «Огонь, вода и медные трубы».

Я огонь. Всегда загоралась новыми идеями и знаниями, была в эпицентре школьной жизни, пела в хоре, танцевала, влюблялась и страдала. Эмоции – это моё всё.

Милая девочка – это Стася. Станислава Альбертовна. Теперь безумно прекрасная мама троих милых детей и счастливая жена. А в то время она была «медные трубы». Ни минуты покоя. Она проносилась, как вихрь по школе, принося с собой кучу эмоций. Дралась за правду, притащила в школу крысу и налила прозрачный клей на стул химика.

И вода. Она же Александра Романова. Теперь председатель правления одной очень немаленькой компании. Это было ожидаемо, потому как гранит науки она грызла за нас троих.

Школьные годы чудесные прошли, мы поступили в разные вузы, но дружба наша продолжается. Мы есть друг у друга двадцать четыре часа в сутки, несмотря на мужей, детей, сделки и романы.

Воспоминания. Прекрасные моменты жизни. Как они дороги.

С вашего позволения я продолжу. Он называл меня Серафима. Даже когда, после долгой разлуки, страстно целовал меня в губы или нежно касался моих губ, потом долго смотрел в мои глаза и тихо произносил своим бархатным голосом – Серафима. Ни Сима, ни Симочка, ни любимая. Только Серафима. Ну а как же иначе?