Цикл. Хочу надышаться, глядя на неё.
От автора: Недаром, в аннотации, я употребил термин «вопиющее». Для меня этот сюжет оказался самым вопиющим из всех, что я писал. Ещё никогда прежде, за все годы, что я пишу, меня настолько сильно не пронзало негодованием, относительно происходящего. Меня «Бомбило» вместе с главным героем на его Пути в получении сведений. Я, как и он, жаждал самой суровой справедливости.
К сожалению, тема, поднятая в данном рассказе, повсеместно никуда не пропала и продолжает всплывать в разных странах по сей день. Как по мне, у нас всё ещё не существует правильных и деликатных и в то же время безапелляционных способов борьбы с данной проблемой. На неё словно бы закрывают глаза с какой-то отсроченной снисходительностью.
А стоило бы начать решать ещё вчера!
P.S. Меня радует, что в России таковые случаи мне не встречались, но то, что происходит в остальном мире, меня несомненно всё же волнует. Подобного не должно происходить нигде.
Главье 1.
Вельмгар последний раз взглянул в голубые глаза Перуна, смотрящего на него с неба.
Вельмгар следом увидел надетый мешок и пыльной ткани, пахнущей затхлыми придыханиями тех, кто погиб в этом мешке до него.
Вельмгар шумно выдохнул. Я не делал этого, перед лицом Богов не делал! – хотелось вскричать ему.
Но в пошлый раз за такой выкрик ему выбили зуб. Боль ещё не опустила, а суд уже прошёл.
Приговорили.
Шибеница.
Потеха толпе. Быстрая смерть.
Вельмгар дал воздуху этого Мира Девяти Блаженей походить через него ещё несколько раз и приготовился слушать. Слушать то, что скажут нечестивые на руку и на язык жрецы, допустившие смерть безвинного. Да пронзит неверных понятию чести молния Перуна.
Вельмгар дал своим ногам более высокий шаг, когда его обидно толкали, словно уже потерявшего жизнь в спину. Вельмгар поднимал на каждый шаг ногу в два раза больше положенного и ступал по ступеням так, что доски поскрипывали, перекрывая гулом крики разгорячённой толпы.
Вельмгар зашёл на помост. Толпа довольно взликовала, не ему, а тому, за что он уплатит оброк, а монетой станется всего-то его честная жизнь.
Руки упёрлись в путы. Крепкие, бесконечные в силе удержать всякого от посягательство на них. Смертельные. Лишающие.
Вельмгар просто попробовал, он знал, что они неразрывны. Ему просто хотелось ещё раз ощутить силу своих рук, пусть и не справившуюся с такой жалкой верёвочкой. Но сила была приятна сердцу, в груди приветливо или даже прощально отозвалось.
