Дуанси недоверчиво смотрит на белые туфли, зарывающиеся в хрустящий снег. Совсем не по-ангельски раскачивается с носка на пятку, взбудораженно подмахивая крыльями. Мир людей не такой, каким он его представлял: холодный, сверкающий, чистый и немножечко шумный. Машина со свистом проносится за его спиной, над дверью магазина звенит колокольчик, женщина кричит на захлёбывающегося слезами ребёнка, во дворе лает собака. Ладно, мир людей очень, очень, очень громкий.
Дуанси уже четверть часа пытается успокоиться и привыкнуть. Не то чтобы ангелам присущи яркие чувства, как у людей, но они всё-таки есть. Любопытство, любовь, привязанность, сопереживание, раздражение и даже скука – всё это даровано и им, вот только… Как-то глухо. Будто бы чувства людей – переполненный до краёв колодец эмоций, а у ангелов тот же колодец, да только пустой практически.
Он не должен быть здесь, не должен всматриваться в промёрзшую реку, уже месяц как превратившуюся в каток для детей, не должен пытаться вдохнуть сладкий аромат пышной выпечки с корицей, не должен выискивать взглядом красный берет с полосатым шарфом. Дуанси и вовсе не знает никого в такой одежде. Виолетта, его первая подопечная, носит пуховик цвета кофе, ярко-жёлтую шапку и улыбается до ямочек на щеках. Улыбалась.
Сейчас Виолетта утопает в беспроглядной тоске, рыдает ночами в подушку и больше не ходит по Кондитерской улице. Ей слишком больно смотреть на хрупкий лёд под чужими ногами, слышать хохот детей и взрослых с реки. Дуанси здесь, чтобы помочь вернуть морщинки смеха уголкам глаз, веру во все чудеса мира – душе. Подарить надежду и хотя бы на капельку отогреть застывшее в боли сердце. Ему давно следовало подставить надёжное крыло той, кто раз за разом подставляет свои несуществующие крылья другим.
Дуанси продолжает стоять на месте, собирая шёпот незнакомцев, жалующихся на жизнь.
– И чего убиваться так круглый год? Ёлки, игрушки, гирлянды. Что ещё надо ей? – бурчит полноватая женщина, пытаясь разом утащить полдюжины пакетов с продуктами, которые ожидает судьба «не трогать, это на Новый год».
Дуанси взмахивает крыльями трижды, позволяя себе вырваться наконец из оков странного чувства, что спутывает своими металлическими шипами ангельские перья и сердце. Названия этому у него ещё нет, ведь он не ангел-хранитель, не защитник, а пока всего лишь тот, кому подвластно увести чужую тоску из души. Взвиться с ней в небо, взлететь выше солнца и спрятать в далёкий сундук, который не откроют ещё много лет, ведь в мире людей тоски разлито с лихвой, хватит, чтобы утопить каждого по два раза.
