Ветер пронзительно завывал и раскачивал карету, сиятельный граф Александр Зябликов, двадцати трёх лет от роду, возвращался из провинции в Санкт-Петербург. Он честно исполнил свой долг и проведал дальнюю тётушку, которая письмом вызвала его из города, можно сказать, к своему смертному одру. Граф Зябликов успел проститься с добрейшей души женщиной, а также пообещал ей жениться и обзавестись наследниками. Тётушка оставила ему своё имение и вознеслась на небеса, впрочем, он не испытывал нужды в деньгах, поскольку обладал довольно приличным капиталом, к тому уже удачно вложился в новое дело – фабрики купца Морозова.
Карета вздрогнула и застыла на месте, широко распахнулась хлипкая дверца, и верный слуга бородатый Тихон впустил внутрь крепкий мороз. Граф Зябликов поморщился, чувствуя, как слезятся глаза от лютого холода.
– Сашенька, – шумно выдохнул Тихон. – Придётся пустить лошадей в обход, дорогу к чёрту замело.
– Тихон, я же просил не называть меня Сашенькой, – страдальчески скривился граф Зябликов. – И не выражайся при мне, старайся говорить правильно. Вот чему я тебя, дурака, учу?
– Простите, граф, – усмехнулся Тихон. – В обход? Или будем подыхать на этой чёртовой дороге?
– Давай завернём в деревню и там переждём метель, – здраво рассудил граф.
– Как скажете, – Тихон захлопнул дверцу, чуть не сорвав её с железных петель, и уже с улицы долетело его ворчание: – Сашенька…
Граф укоризненно покачал головой, но Тихон оказался упрямым и даже своевольным учеником. Конечно, что взять с мужика, выписанного из глухой деревни? Тихон порой выдавал такие зверские ругательства, что уши у Александра скручивались в трубочку. Но в тоже время мужик служил графу верой и правдой, приглядывал за ним с младенческого возраста. А когда припадал к медовухе, то и вовсе принимался рассказывать, как качал сиятельного графа на своих огромных ручищах. Так что Александр многое спускал Тихону, благодаря бога за верного человека.
Лошади жалобно заржали и потянули карету в сторону просёлочной дороги, которую ещё окончательно не замело. Там вдали виднелись красные огоньки, обещавшие тепло и сытый стол. Вскоре путники добрались до деревушки, встретили их настороженно, чуть ли с не поднятыми вилами, но когда разглядели графа Зябликова, то обрадовались и пустили погреться в большой дом старосты. Тихон распряг лошадей и укрыл их в конюшне от непогоды, а Александра тем временем усадили за стол.
