Я упала в больничном коридоре. Закружилась голова. Но на помощь позвать успела. Встать не смогла. Помню, как уже на кровати меня раздевают сильные уверенные руки. Попросила сохранить вещи. И всё. Свет выключился. Темнота.
Чёткие видения: что-то сдирают со спины и снова наклеивают. Но не больно. И так несколько раз. И снова темнота.
Потом я проснулась. Вокруг ходили «космонавты» в белых скафандрах, а я лежала на огромной кровати, и из меня торчали прозрачные трубки. А на лице была жёсткая маска, ужасно неудобная. Там, где маска впивалась в лицо – на лбу и на переносице – было больно. В этих местах уже образовались ранки и немного кровоточили. Снять я эту маску не могла: она была для меня единственной возможностью жить.
Тело не слушалось, в голове роился миллион мыслей, было неловко, непонятно. И вдруг пришёл страх. Необъяснимый, жуткий, я едва его сдерживала. Сколько дней прошло? Что со мной было? Где я???
– Скажите, пожалуйста, какое сегодня число?
– Четвертое ноября.
Ноябрь. Когда я вырубилась, был конец октября. 23-е вроде бы… Ужас…
Но моё нынешнее состояние было не менее ужасным. Больше всего меня пугало то, что впервые в жизни я не принадлежала себе: не могла за собой ухаживать, планировать день, свободно передвигаться. Я полностью зависела от окружающих меня людей – чужих людей, незнакомых, которые ничем мне не обязаны. Ещё сильнее угнетало бездействие. Нельзя было разговаривать – не давала маска. Да и не с кем: «космонавты» постоянно заняты, большинство соседей по палате – без сознания, а кто в сознании – в такой же маске, как я. Читать было нечего, писать – не на чем. Телефон остался в палате общего отделения. Мозг уже работал на холостых оборотах. И чтобы хоть как-то отвлечься от состояния неопределённости, я стала наблюдать.