Через проход от моей кровати стояли три аппарата ИВЛ. К ним были подключены пожилые женщины – бабушки. Одна лежала с августа. Это же почти три месяца! Страх накрыл новой волной: «Мне туда нельзя! Что делать, чтобы туда не попасть? Это вообще от меня зависит?» Пришло чёткое осознание, что ИВЛ – путь в один конец. И это оказалось правдой. Одна за другой эти бабушки умерли. Но страшнее смерти для меня было состояние «существования». «Лучше уж смерть, – думала я. – Лучше смерть». Это сейчас я понимаю, что смерть никогда не лучше, но тогда… Надо было срочно что-то делать!
– Скажите, пожалуйста, как вас зовут?
– Настя.
– Очень приятно. Можно у вас попросить бумагу и ручку?
Мне достались листок из тетради в клетку и старый фломастер. Теперь надо было решить, что написать. Что потом можно будет перечитывать. В сознании начали всплывать библейские афоризмы. Я обрадовалась: память в порядке. Но когда я начала записывать, радость поутихла. Не все буквы получались с первого раза. Я же филолог! Ну ничего, надо тренироваться, и руки станут более послушными. Память действительно не подвела, и лист быстро заполнялся кривоватыми строчками. Но это уже была хоть какая-то деятельность. Это была жизнь!
В палату зашла санитарка, которая помогает на кухне, спросила, буду ли я обедать. Я сказала: «Нет». Отвыкла. Желудок вообще никаких сигналов не подавал. Есть не хотелось. Я решала более важный вопрос, чем восстановление привычек питания. Я размышляла над тем, хочу ли я дальше жить.
Обдумать нужно было очень многое. Сначала осознать, какое наследство останется племяннице, не лягут ли на неё мои проблемы тяжким бременем. О себе я вообще тогда не думала, пыталась понять, каково будет ей. Когда всё мысленно подсчитала (заставляла себя считать в уме, это успокаивало, как ни странно), стало ясно, что остаётся больше. Успокоилась. На тот момент моя смерть решила бы их жилищную проблему. Ужаснулась. Хотела бы я решить свои проблемы ценой смерти близкого человека? Нет!
Следующий вопрос был более глобальным: имеет ли человек право сам решать, жить ему дальше или нет? Моё глубокое убеждение, что жизнь – это дар Создателя. Выбрала бы я небытие, будучи здоровой? Нет. Миллионы людей лишились жизни против своей воли: холокост, войны, эпидемии, природные катаклизмы. А я лежу, в общем-то, живая, руки-ноги на месте. Да, мне очень больно и очень плохо. Лёгких, видимо, тоже не осталось. Без маски дышать не могу. Чтобы уйти из жизни, нужно всего лишь её снять, тело умрёт быстро. Но вот сознание… Будет ли моя совесть чиста в последние минуты жизни? Нет. Буду ли я умирать со спокойной душой? Нет. Смогу ли я вернуться по своей воле? Нет. Тогда зачем себя убивать, раз легче не станет? По всему выходило, что из двух зол нужно выбирать меньшее, а именно – надо жить дальше. В тот день я даже отдалённо не представляла, в какую борьбу вступаю. Какими длинными будут дни и тягостными – мысли. Как тяжело будет каждое утро находить причину прожить ещё один день, особенно если этот день – суббота. Причём не просто прожить, а прожить с радостью, иначе не будет смысла.