Она бежала по светлой насыпной дорожке из мелкого камня и песка, ведущей по кромке хвойного леса, как делала это каждое утро. Под беговыми кроссовками с пружинистыми подошвами хрустело, и этот размеренный звук успокаивал её. В голове было чисто, а вокруг свежо: воздух только наполнялся запахом трав и цветов, ещё осыпанных бриллиантами росы. Скоро они распустятся и будут гореть ароматами, пришибленные жарким солнцем. Но пока были только прохлада, касающаяся разгорячённого лица, терпкий еловый аромат и жжение в натруженных мышцах. Физические ощущения заглушали все мысли, беспокоившие её там, в городе.
Это было первое лето, когда Юля приехала в дачный посёлок, в котором проводила когда-то летние месяцы детства с бабушкой и дедушкой. Теперь, когда они уже не были в силах заниматься загородным домом, она отправилась сюда одна. Ей это было необходимо. Юле с трудом удалось выбить отпуск в июне, но начальник просто не смог ей отказать, когда она заявила, что иначе не будет вылезать с больничных, а её все-таки достаточно ценили, чтобы не пригрозить в ответ увольнением.
Она бежала от всего, что оставила в городе, но в первую очередь – от шума. Её соцсети уже давно молчали: она ничего не обновляла, не выкладывала ни своих завтраков, ни фотографий с вечеринок, на которые иногда ходила, ни задумчивых снимков собственного лица. А с тех пор, как она приехала сюда, у неё, к счастью, осталась только мобильная связь, которая едва работала. Никаких рабочих чатов, никаких бездумных переписок. Проводить интернет она даже не думала: не для того она проехала столько километров, чтобы вновь оказаться в сетях его всеохватной паутины.
Расставание с Андреем все ещё жалило ее, как рой обеспокоенных ос. Но самое худшее было в том, что все знакомые считали своим долгом осведомиться, как же так произошло, и непременно пожалеть бедную девушку, оставшуюся одну после стольких лет отношений. Некоторые просто молчали, уже зная все от других, и сочувственно заглядывали Юле в глаза. Но она уже залила это горе вином вместе с подругами, поплакала на кухне у мамы и хотела в конце концов отпустить свою неудачу в личной жизни.
Когда она бежала, она чувствовала себя разгорающейся кометой, пролетающей по ночному небу стремительно и свободно. Она хотела раскалиться добела, долетев до края горизонта, и расколоться на тысячи мелких осколков звездной пыли, озарив все яркой вспышкой. Из этой любимой иллюзии, которой она предавалась и на этот раз, её вырвал внезапный собачий лай, раздавшийся не из-за закрытого забора, а совсем близко. Юля вздрогнула от неожиданности и остановилась, оглядываясь. Сбоку, со стороны посёлка, к ней с весёлым лаем летела овчарка.
