Читать Записки старой вешалки - Евгения Курилёнок

К ЧИТАТЕЛЯМ.

Писать биографию – дело неблагодарное.

Во-первых, кому интересны твои частные переживания?

Во-вторых, складного повествования никогда не получается: главное видится издалека, твои воспоминания внутри, а ты еще глубже – внутри них. Поэтому выбрать объективно важное – крайне тяжело, почти невозможно.

Много лет назад, еще работая редактором женской газеты, я начала записывать короткие истории, связанные тем, что для мужчин остаётся за кадром, а для женщин является постоянным фоном событий – одеждой.

Получилось странное: оказывается, платья – их эволюция, происхождение и даже фасон – являются той самой суровой ниткой, на которую эпизоды судьбы нанизываются легко и естественно, раскрывая и время, и характер, и корни, и судьбу.

Эти записки долго лежали просто так, но, похоже, пришла пора приводить их в порядок.

1. МАТРОССКОЕ ПЛАТЬЕ.

Это платье мама мне пошила мне специально для поездки с бабушкой в Курскую область, село Архангельское, к одной из ее сестер. Для первой и единственной моей поездки с бабушкой вообще куда-нибудь.

Платье было из алого сатина с белым отложным воротничком «а-ля юнга» и галстуком-бантиком. Очень красивое, прямо модельное – если можно считать моделью ребенка о четырех годах.

До Курска мы ехали на автобусе, а потом – на подводе до бабы Любы. По малолетству у меня мало воспоминаний осталось от той поездки, но все словно нарисованные фломастером – очень яркие и короткие.

Подвода – это большая телега с сеном. На сене – какие-то кожухи, на кожухи закинули меня. И вот я еду: провалилась в ямку в сене, наружу торчит только башка в панамке, сено пахнет горячо и сухо, голые ноги колет сухая трава и какие-то репяхи. Я смотрю вниз – и вижу лоснящуюся лошадиную задницу, из которой время от времени вываливаются черные кругляши. Меня завораживает это зрелище.

Дом бабы Любы, черной платьем старой девы, такой же, как она: мрачный, бревенчатый, ничем не обшитый и некрашеный. На окнах – белые занавески на шнурках, простые как наволочки. Забора вокруг дома нет, зато есть крапива – разлапистая, в два моих роста.

Баба Люба – такая же маленькая и сухая, как моя баба Липа, при фартуке и белом платочке, завязанном «домиком» – через лоб, под горло и назад.

Меня посадили на кожаный черный диван со злыми пружинами и прямой спинкой и ушли по своим важным делам. Позже я обнаружила, что на этом одре категорически не держалась простыня, и утром я просыпалась, прилипши ногами и попой к гладкой противной поверхности.