– Как тебе вообще пришла в голову эта идея? – спросил Макс, сдувая пенную шапку со стакана пива.
Толпа футбольных фанатов столпилась вокруг телевизора и разочарованно ревела, сотрясая стены бара. Их крики заглушили мой ответ:
– Я увидел её во сне, – признался я с неловкой улыбкой.
Ответ звучал настолько банально, что в любом другом контексте мог бы стоить мне должности главы креативного отдела. К счастью, его слышал только Макс.
В нашей дружбе я был уверен даже больше, чем в завтрашнем восходе солнца. Мы всё ещё сидели вдвоем в баре и праздновали очередной удачный контракт с группой толстосумов – несмотря на то, что теперь я был начальником, а он всё ещё мелкий клерк.
Правда, теперь он не бегал по поручениям для своего старого шефа с двойным подбородком. Максу было тридцать пять, он начал лысеть, а его университетский приятель, с которым он когда-то пил пиво после пар, стал его боссом.
Если наша дружба пережила это, то пусть хоть завтра солнце упадёт с неба – Макс всё равно останется единственным человеком, на которого я могу положиться.
– Да не гони, Менделеев хренов, – расхохотался он и боднул меня плечом так, что я едва не свалился со стула. – Никогда не поверю, что всю концепцию тебе Морфей нашептал.
– Не всю, конечно, – признал я. – Но ключевые образы: красные туфли, алый силуэт птицы, восход. А дальше – знаешь, включается природный талант и честно заработанные потом и бессонными ночами навыки.
Я самодовольно отхлебнул пиво, а Макс тем временем плавно перешёл к рассказу о девушке, которую подцепил в клубе накануне. Теперь он не заткнётся до приезда такси.
Мои сны с детства были яркими. Всё, что я впитывал за день – книжки, мультики, ругань соседей, обрывки взрослых разговоров, страшилки, которыми делились во дворе старшие дети – к ночи преломлялось в сознании, сливаясь в единое полотно под холодным светом луны.
Я видел города, столь волшебные, что даже сейчас при воспоминании о них захватывает дыхание. А монстры, ночные чудовища – вытянутые, перекошенные ведьмы из сухих веток и пыльных тряпок с бабушкиного чердака – до сих пор вызывают мурашки в основании черепа.
С детства мне говорили, что с возрастом всё становится скучным: краски тускнеют, жизнь приедается. Бытовуха пожирает даже сны. Я ждал этого с ужасом.
Но хотя образы менялись – ковбои и динозавры уступали место русалкам и нуарным незнакомкам – яркость снов не угасала.
