Толпы людей, тесный автобус, очередь в продуктовом… скандалы на кассе, крики, детский плач, а за порогом – пьяные вопли, песни и чириканье ласточек. Всё это не было недостатками, скорее «особенностями» этих мест, к которым со временем привыкаешь. Температура оставалась такой же – плюс тридцать, а может и больше. Палящий зной сменился душными сумерками, из-за которых ветер утратил возможность шугать облака, и над спальным районом повис штиль.
Тасман еле двигал ногами – строгий костюм не позволял коже дышать, потому облепил его, точно латекс. Влага ручьями струилась с висков, убегая за шиворот, будто голову окропил мелкий дождь. Рассудок игнорировал все желания, блуждавшие в голове, кроме холодного душа, ради которого ноги продолжали идти. Всю дорогу он, точно тень, плелся домой, стараясь не обращать на реальность внимания, но делать это получалось сложнее с каждым пройденным метром. За получасовую «прогулку» его успели перепутать с грабителем, за что он получил по лицу, облить краской, ударить в спину метлой, спустить стаю собак и зажать у подъезда в надежде разжиться чем-нибудь ценным. Уставший, изнурённый, ограбленный и изувеченный, Тасман ещё получил и «порцию внимания» от старух, угнездившихся у подъезда, невольно выяснив о себе, что он преуспевающая асоциальная личность, примерившая уже много ролей: от злостного неплательщика до законченного маргинала. Перепало и его «девушке» – даме легкого поведения, о которой «гудел» весь район. Оскорбления и клевета сыпались на уши хлеще пота, стекающего с волос, но все они утратили громкость, когда подъездная дверь распахнулась и на улицу выкатилось кудрявое чудо – зеленоглазый мальчишка лет восьми буквально светился от счастья. Детские простота и невинность, точно чистый родник, смыли весь негатив, налипший в пути.
– Здрасьте! – лучезарно улыбаясь, воскликнул мальчонка, отряхивая колени.
– Привет, – улыбаясь в ответ и уступая дорогу, поприветствовал ребёнка Тасман, и уже скрываясь в панельной норе немо поблагодарил за каплю света, разбавившей его чёрные будни.
Хлопнувшая за спиной дверь холостяцкой квартиры слегка приглушила мир по ту сторону, и в сознании чуть прояснилось. Дипломат и одежда были брошены прямо в прихожей, а спустя время душ зашептал что-то на своём языке, заговаривая раны и ссадины. Облегчённый вздох прокатился по помещению. Минут сорок, не меньше, Тасман собирал себя по кусочкам под холодными струями, и когда вентиль скрипнул, перекрывая поток, он снова захотел жить эту жизнь. Обмотав вокруг себя полотенце, оставляя мокрые следы на полу, он протопал в гостиную и без сил упал на кровать.
