Когда вместо шишек на хвойных ветвях появились первые коконы, Далмах смекнул: он на верном пути. Чем дальше он заходил, тем больше ландшафт являл ту, другую сторону. Тропы явно были не для людей, и не их ногами проложены, хотя ещё километр назад встречались остатки цивилизации.
Путник был впечатлён тем, как миры сочленялись. Швы были настолько искусными, что не знай он наверняка, что ждёт впереди, решил бы, что голову опутал морок. Переход практически не ощущался, но с каждым пройденным метром мир менял краски и очертания. Это одновременно влекло и пугало. Привычной растительности уже не встречалось, её заменяли жиловидные волосы, в растопырку торчащие из земли, и жгуты, свисающие прямо из облаков. Последние походили чем-то на ленточки, потому что так же вальяжно колыхались от ветра.
Прежде чем отправиться в странствие, Далмах хорошо подготовился. Он знал этот мир лучше, чем свой, хоть и был тут впервые. Ему было ведомо, что небесные «жилы» только выглядят, как ветхие путы, но когда дело касается крови – ведут себя совершенно иначе. Если они её чуят, то спускаются вниз прочесывать местность, втягивая в бездонное жерло всё, что повстречается на пути. Это их единственное вкусовое пристрастие, а так отведённая роль у них примитивна – чистильщики. Избавлять земли от мусора – самого разного, который они потом переваривают, гоняя по плавающим в воздухе венам, чтобы позже исторгнуть обратно, только в виде чистой энергии. Иногда они путают тех, в ком ещё теплится жизнь, с теми, с чьей плотью она распрощалась. А значит, чтобы не разделить участь наравне с трупами, лучше не приближаться. Смотрелись они не очень внушительно, но холодок по спине всё же блуждал.
Тропа тоже была не обычна. Она имела привычку отращивать ложные рукава, уводя редких путников в невозвратную бесконечность. На некоторых участках из того, что здесь представляла из себя земля, росли самые настоящие рты. Большие, маленькие, зубастые, с несколькими языками, а иногда и жалами, как у пчёл. Но и про них Далмах был в курсе. Он знал – они отлично сливаются с местной средой, когда выжидают добычу. Даже местная фауна не всегда могла распознать в пыльном ухабе спящую смерть. Но поскольку район был засушлив, время от времени рты раскрывались, вываливая на землю свои языки, чтобы добыть хоть немного живительной влаги. Потому пройти беспрепятственно данный участок можно достаточно просто – брызгая на землю водой. Эти знания позволили не распрощаться с ногами, пока губастые твари, причмокивая, слизывали с земли иссохшие капли.
