Жил на свете юноша по имени Питер. Грезил он небом, поступил в лётную школу, но судьба всё никак не давала ему крылья. Родители его, простые фермеры, видели в нём продолжателя рода, хотели, чтобы он, как и они, кормился от земли. Но сердце Питера рвалось ввысь, к облакам. Единственное, чего он жаждал – гордости в глазах отца. И вот, однажды, словно по волшебству, главный пилот объявил, что берёт его в первый полёт. Ликованию Питера не было предела, и он помчался домой, чтобы поделиться радостью с родителями.
Молодой пилот Питер, с дрожью в руках, затягивал ремешок своего наручного хронометра, сидя напротив отца за видавшим виды кухонным столом. В глазах его плясал огонь, тот особенный свет, что озаряет лица людей, готовых шагнуть навстречу мечте.
– Пап… Я улетаю завтра утром. Рейс дальний, но я справлюсь, – тихо произнёс Питер, стараясь поймать ускользающий взгляд отца, который смотрел сквозь сына в окно, будто прятался от его надежд и чаяний.
Отец молчал, словно окаменел. Наконец, тяжело вздохнув, он поднял глаза, но голос его прозвучал ледяным ветром:
– Ты бросаешь родной дом ради пустой прихоти, Пит! Мы здесь испокон веков жили честно, скромно, вкалывали на земле от зари до зари. А ты… этот самолёт! Думаешь, героем стал?
– Нет, папа, конечно, нет, – прошептал Питер, чувствуя, как в горле встаёт комок обиды и горечи. Он понимал, что не сможет объяснить этому человеку, что такое пьянящий вкус свободы, открывающийся за облаками. – Просто… хочется увидеть мир таким, каким видят его пилоты…
Отец с силой оттолкнулся от стола, и кружка, опрокинувшись, с глухим стуком упала на пол.
– Вот именно! Тебе хочется, чтобы на тебя смотрели с восхищением?! Чтобы потом меня спрашивали, чей сын разбился где-то в океане?!
Питер вскочил, не в силах сдержаться:
– Ну и что, если я разобьюсь?! Каждый сам выбирает свой путь! Я устал жить чужими мечтами!
Они стояли лицом к лицу, словно два бойца перед смертельной схваткой. Отца трясло от ярости, а в груди Питера бушевал ураган из страха и отчаяния. Наконец, глубоко вдохнув, он процедил сквозь зубы:
– Знаешь что, пап… Если ты не можешь принять мой выбор, может быть, нам лучше расстаться сейчас. Может быть, это последний раз, когда мы видим друг друга живыми.
И, отвернувшись, он направился к двери. Отец остался стоять неподвижно посреди кухни, глядя вслед сыну, которого, казалось, знал лишь миг назад, а теперь видел перед собой совершенно чужого человека. Сын ушёл, хлопнув дверью, оставив после себя звенящую тишину и ощущение пустоты. Тяжёлый груз одиночества лёг между ними, и каждый пошёл своей дорогой.
