1.
Синий автобус мчал меня по окраине Питера в сторону Петергофа. Холодные фонари, как репортеры, будто специально подсвечивали лишь грязь и дерьмо, размазанные по снежному полотну вдоль обочин. Невинные снежинки медленно падали в черное месиво, становясь его частью. Впрочем, пейзажи «северной Венеции» меня сейчас мало интересовали. Я был весь поглощен телефоном. Писал телке, с которой познакомился в одном приложении каких-то пару часов назад. Я был ужасно возбужден. Мой член – самый любимый друг и самый злейший враг – вытянулся как срочник на присяге. Он ныл и через боль рос все выше и выше. Вместе с тем, как раковая опухоль, развивались мои больные фантазии. Они разрастались с невероятной скоростью, становясь все гуще, изощреннее, вились в невероятного уродства узоры. Это были самые грязные грезы. Такие, какие описал де Сад, и те, что описать не осмелился. Я не сопротивлялся. Я упивался ими. Ведь только в них я мог трахать весь этот мир.
Она сама позвала меня домой и попросила купить выпивку. Сомнений не было: она хочет секса. Я судил об этом по опыту. Гордится тут нечем: большинство моих партнерш были страшными. Почти все имели лишний вес, кривые зубы, тупой взгляд. Поэтому их самооценка была достаточно низкой, чтобы дать даже мне. Мне было плевать. Дырка есть дырка.
Вот и сегодня я особо не тратил время на разглядывание фотографий. Отпугнуть меня она могла лишь в одном случае – если бы оказалась им. Поэтому, как только она предложила посидеть у нее, я, не раздумывая, прыгнул в первый шедший в нужную сторону автобус.
Он выплюнул меня, возмущенно шикнув, в одном из десятков спальных районов, как мухи облеплявших Питер. Я шел по улице. Алкомаркеты, табачки и секс-шопы, как рентген, насквозь просвечивали неоном мое гнилое существо, и в свете уличных фонарей можно было увидеть, как разлагающийся труп гложут черви порока.
Я зашел в магазин и купил пару бутылок какого-то дешевого вина. Я был не привередлив и в этом. Главное, чтоб дало по мозгам. Затем отправился по адресу, который она скинула.
На площади – видимо, центре этого убогого микрорайончика – из последних сил стояла новогодняя елка. Она выглядела такой хилой и жалкой, как добро в этом мире, что сердце съежилось, забилось как можно дальше в грудную клетку. Какая-то мразь оставила подарки: пустые банки из-под пива, бутылки, пачки от сигарет. Таков нынче Дед Мороз.
