В синем-синем океане, где кораллы перешептываются с рыбками, жила семья осьминогов. Папа Николай когда-то много путешествовал и теперь часто говорил: "Щупальца в кулак! Жизнь – не ракушка, сама в рот не упадёт". Мама Зоя была самой доброй на всём рифе и любила гладить Валеру по голове и приговаривать: "Малыш, даже если ты уплывёшь далеко, моя забота достанет тебя, как лунный свет достаёт до дна океана". А старшая сестра Люся собирала поющие ракушки и шептала:
– «В каждой – заперт шёпот волн. Если прислушаться, расскажут историю. В этой ракушке крик чайки, что летала у скал…,а в этой – песня дельфина…,а вот эта – самая особенная, в ней хранится смех маленького кита, впервые прыгнувшего над волнами…».
А Валера… Валера был неутомимым непоседой с щедрым, солнечным сердцем, открытым, как морской простор. Его неугомонное любопытство било искрящимся фонтаном:
– «А что там, за границей воды? А если я залезу на ту гору? А правда, что у людей всего две ноги?!»
– Ма-а-ам! – умоляюще тянул он щупальца к Зое. – Ну пожалуйста, можно мне на берег? Хоть на чуть-чуть!
– Ох, Валерка, – вздыхала мама, обнимая его тёплыми щупальцами. – Ты же знаешь, мы не можем без воды. Да и опасно там!
– Но я же буду осторожен! – настаивал малыш. – Вон та деревня такая маленькая… Там и горка есть, и мороженое продают! Я мечтаю попробовать пломбир!
В конце концов, родители сдались, но крепко-накрепко наказали:
– Возьми этот кулон, сынок, – серьёзно сказал папа Николай, вешая на шею Валере крошечный мешочек с волшебным песком. – Этот песок – наша семейная тайна. Он исполняет желания, но для нас, осьминогов, он – как воздух для людей. Не разбрасывайся им!
У самого берега, в разбитом кувшине, который волны когда-то выбросили на песок, жил старый краб Ерофей. Его панцирь от времени, покрылся глубокими бороздками, будто морские течения вырезали на нём карту прожитых лет. Когда он двигался, его клешни поскрипывали, как старые корабельные доски, а голос булькал, будто вода в приливных лужах.
– «Куда прешь, пузырь?» – ворчливо цокнул он клешнёй, увидев Валеру. – «Люди – они как медузы: с виду красивые, а ужалить могут!»
Но за этим колючим тоном скрывалось доброе сердце. Если приглядеться, в его маленьких глазках-бусинках светилась тёплая искорка – та самая, что заставляла его по утрам вытаскивать из сетей запутавшихся мальков и ворча отгонять от своего кувшина слишком любопытных чаек.
