Наступал новый век. Двухтысячный год, который многие так долго ждали, ожидая перемен в жизни страны, после долгих лет неоднозначности. И когда в новогоднюю ночь весь мир замер с бокалами в руках перед экранами телевизоров, многие жители России молили всевозможные силы, чтобы вскоре их жизнь изменилась, перейдя границу опасных девяностых годов в новое время, где вся неразбериха и тяжесть постсоветского шума и волнения перерастёт в покой. Для многих эта ночь стала надеждой на светлое будущее. Для многих, но не для всех....
Тёмный каменный зал освещали множество маленьких, уже почти догоревших свечей. По каменному полу, создавая громкое эхо, стучали не меньше пяти пар тяжёлых сапог. И вот из дверного проёма появились трое. Не было видно их лиц, лишь по голосам, которые читали какие-то молитвы на латыни, можно было понять, что это не взрослые монахи, ведущие службу, и даже не представители такой-то религиозной секты, взывающие к своему божеству, а самые обычные дети. Всё дальше они проходили по тёмному залу, а полы их чёрных мантий поднимались в воздух из-за стремительности их шага.
Трое встали напротив друг друга, тем самым создавая треугольник. Каждый сложил перед собой руки, словно молясь. Повисла абсолютная тишина, которая спустя несколько секунд прервалась дружным зачитыванием странной речи.
– Времена уходят. Ночь сменяет день. Уходят одни, а вторые сменяют их. И служим мы во тьме, дабы сеять свет в мире этом. Всё изменится. – в унисон говорили эти трое. – Один день способен изменить всё. И жизнь, и мир.
Руки неизвестных потянулись к мантиям. На поясе каждого из них находились большие ножны, из которых виднелись рукояти мечей, навершия которых украшал таинственный знак в виде красного глаза, а зрачок заменял равносторонний крест.
– Один день изменит всё. – прокричали трое, вытягивая мечи из ножен и поднимая их над головой.
Когда все мечи были подняты над головами собравшихся, голоса начали повторять одну единственную фразу, становясь всё громче и громче, пока не слились в один ужасный звук, от которого всё вокруг начало растворяться. Весь зал становился белым, а силуэты троицы в мантиях растворились, оставляя за собой только эхо из голосов.
