Читать Искра в вакууме - Владимир Кожевников

Комплекс «Омега-Куб» был построен в самой сухой точке Европы – в выжженной солнцем долине между голыми скалами Алмерии. Воздух здесь дрожал уже с восьми утра, а к полудню становился почти вязким: дышать было не столько трудно, сколько бессмысленно – словно кислород сам отказывался участвовать в обмене.

Пустота, царившая снаружи, была почти абсолютной.

Ни деревьев, ни птиц. Даже ветра – и тот приходил редко, зато сразу поднимал в небо столбы бледно-красной пыли, глухо шурша по титановой обшивке, которой были покрыты фундаментальные плиты.

Запах – металлический, жжёный, словно после разогрева старой электроники. А тишина… Она была не просто фоном – она была участником проекта.

Именно тишина сделала это место уникальным.

Здесь было легко услышать то, что в других лабораториях считалось фоновым шумом – слабейшие колебания, микрофлуктуации среды, незаметные по отдельности, но в совокупности, складывающиеся в предзвуки открытий.

Снаружи здание напоминало вытянутый додекаэдр, грани которого были инкрустированы полупрозрачными солнечными пластинами, аккуратно повёрнутыми к агрессивному испанскому солнцу. Форма – странная, чуть чужеродная, будто его сюда телепортировали из иной реальности.

Но под землёй всё становилось ещё страннее. Там простирались шесть уровней. Не этажей – уровней осознания:

Физика: там расширяли уравнения, пока они не начинали «петь» на другой частоте.

Биомеханика: пытались совместить ткань с полем, биосигнал с алгоритмом.

Язык: здесь создавали новые структуры описания реальности – гибрид математики, музыки и нейролингвистики.

Звук: комната, где гудение пустоты считалось экспериментом.

Структура: кристаллы, сплавы, субматерии.

И, наконец, Сон – шестой уровень, отделённый экранирующим покрытием и дежурным, который молчал даже на языке тела. Внутри исследовались влияния фаз REM-сна на возникновение нестандартных когнитивных ансамблей.

Именно там, между двумя уровнями, на подуровне B-3, в персональном секторе «13.5π», доктор Лев Мурашов сидел, склонившись над столом, заваленным распечатками графиков.

Его кресло, изготовленное из полимерного углеродного волокна, было старым – со стертыми подлокотниками и одной отсутствующей кнопкой регулировки. Но он никогда не хотел менять его: "это кресло помнит мои ошибки".