Лера давно носила силу, как броню.
После гибели мужа её жизнь обернулась бесконечным серым тоннелем, где каждый день терял очертания и смысл. Обыденные радости – аромат чая, мелодия радио, дуновение ветра – превратились в пепел. В зеркале она видела лишь бледную тень себя прежней: глаза потухли, как звёзды в ненастье, движения стали механическими, будто кукольными. Смерть, однажды забрав любимого, продолжала ежедневно отщипывать куски от её души – медленно, без пощады.
Первые месяцы проходили в вязком тумане отчаяния. Каждый рассвет требовал неимоверных усилий – не ради счастья, а чтобы просто подняться, сделать вдох, существовать. Слова сочувствия близких звучали фальшиво – будто звенящие осколки стекла в пустоте. Мир мчался вперёд, оставив её на обочине – в дне трагедии, в последнем взгляде, в телефонном звонке, перечеркнувшем всю её прежнюю судьбу.
Предложение обратиться к психотерапевту она отвергла с гордостью раненого зверя.
Внутри неё жила убеждённость: справиться с болью – её личная, святая обязанность. Ради памяти. Ради любви, что всё ещё горела внутри, как неугасимая лампада. Ради прошлого, ставшего тяжёлым якорем. Но боль не уходила. Она лишь меняла форму – становилась змеиным ядом, что с каждым ударом сердца отравлял её изнутри.
И вот, обессилев, Лера сдалась. Впервые переступила порог кабинета психотерапевта – села, словно приговорённая, молча сжимая заледеневшие пальцы. Тогда она поняла: у боли нет лица и голоса, но у неё есть эхо – всепоглощающее, которому можно дать имя. Сеанс за сеансом она училась говорить, выпуская на волю крик души.
А затем – слушать. Слушать других. И в этом слушании она впервые нашла спасение.
Прошло два года, как в миг. Теперь Лера – сама психотерапевт, вселяющая надежду. Её работа стала не просто профессией – она была убежищем. За чужими историями она прятала своё собственное горе. Слушая, как рушатся жизни других, она будто глушила голос своей боли. Помогая пациентам, отчаянно пыталась убедить себя, что уже исцелена.
Она внимала чужим исповедям: о распавшихся семьях, утраченных детях, обжигающем одиночестве. Эти рассказы проходили сквозь неё, как тени, оставляя след – но не пробивая ту неприступную броню, которую она сама выстроила вокруг сердца. Камень за камнем. Улыбка за улыбкой.
