«Добро пожаловать, Ева.
Восстановление личности: 3%
Состояние тела: недоступно»
– Что это? – спрашивает она. Или думает. Или ей кажется, что думает, потому что голос звучит слишком ровно.
Ответ: "Терапевтическая среда. Персонализированная. Безопасная."
Мир не загружается. Он собирается по кускам – сначала тень, потом запах, потом звук.
Только ощущение стыда – оно уже было здесь. Прежде. До неё.
«Добро пожаловать, Ева.
Идентичность: нестабильна
Восстановление памяти: приостановлено
Анализ последних 3 состояний сознания:
– повторение боли
– телесная спутанность
– эмоциональный коллапс»
– Прекрасный набор. Я ещё жива?
«Это не имеет значения»
Мир начинает просачиваться – не появляется, а выползает. Из углов, из подкорки.
Сначала – пол, липкий, как будто его вспоминали по кусочкам. Потом стены, дышащие медленно и не в такт. Свет – не освещает, а следит.
«Цель симуляции: адаптивное восстановление.
Протокол: телесно-ориентированный»
– То есть я снова заперта в теле?
«Вы никогда из него не выходили».
С этого места хочется закричать. Но голос застревает где-то в диафрагме – словно тело ещё не до конца подключено.
Вдруг: дверь. Без ручки, но с табличкой: «ТЫ»
Ева входит.
Комната почти пуста. Почти.
Потолка нет – только огромное зеркало, натянутое как плёнка. В нём не отражается ничего. Даже она. Только свет – серый, как до дождя.
На полу – белая кушетка, обтянутая медицинской клеёнкой. Та самая.
Низкий металлический стул, отлитый будто из чувства вины.
И… звук. Мягкий, приближающийся. Тонкий. Детский.
Шаркающие босые ноги.
Из-за угла выходит девочка.
В грязной футболке, лицо заляпано чем-то. Глаза широко открыты, ресницы слиплись. У неё в руке – грязная мягкая игрушка. Без носа. Без имени. Без защиты.
Она встаёт напротив Евы.
И говорит голосом, который невозможно слышать, можно только помнить:
– Почему ты так старалась меня забыть?
У Евы сжимается грудная клетка. Не от ужаса. От стыда.
От того, что она помнит – но не знает, что именно.
И зеркало на потолке вдруг пускает волну.
Как будто началось вскрытие. Но не тела – а памяти, спрятанной внутри кожи.
Она смотрит на девочку. Девочка – на неё.
Их глаза – одинаковые. Только в её уже научились не показывать, что больно.
– Почему ты так старалась меня забыть?
Слова звучат не в воздухе, а внутри костей. Они как будто давно были написаны на внутренней стороне рёбер – и вот теперь зачитаны вслух.
