Однажды самый любимый цветок одного Лисёнка вдруг ожил… Ну, то есть не совсем так! А если точнее, то совсем не так! Короче, это совершенно правдивая история про самых взаправдашних волшебных созданий! Про их обычную жизнь, сомнения, радости и печали. И про любовь.
Посвящение:
Самой-самой-самой-пресамой на всём белом свете Музе Анельке!
Когда Тимоша ворвался в дом раньше обычного часа и принялся судорожно запирать за собой дверь на все замки, дедушка, не говоря ни слова, полез в кладовку. Бабушка, выглянувшая из кухни на шум, только покачала головой – новенькая куртка внука была безнадёжно испорчена: вся в пятнах, клёпки выдраны с мясом. А ведь Тимоша на эту куртку половину первых, лично им заработанных, денег спустил, так гордился, что сам себя теперь побаловать может!
Когда Тимоша, повозившись в ванной, вышел в коридорчик, посреди просторной прихожей уже стояли пустые чемоданы. Дедушка проверял колёсики у самого большого и азартно ковырялся в шарнире отвёрткой.
– Деда… это зачем?
– Так переезжать пора, – отозвался Савва Матвеевич. – Ить, зар-р-раза! Вёрткая какая… Ничо-ничо, и не таких ловили… щас мы тебя…
Тимоша на секунду завис, а потом понял, что дедовы реплики относятся к какой-то гайке или винтику в колёсике чемодана, а не к нему. Переезжать… Опять?!
– Не надо, деда. Не будем мы никуда переезжать!
– Тихо-тихо-тихо… та-ак… Вот тебе! – дед прищурился, прицельно ткнул отвёрткой и в колёсике что-то звонко щёлкнуло. Савва Матвеевич гордо распушил усы и поднял взгляд на внука. Вид Тимоши оставлял желать лучшего – за ухом не до конца отмытая помада, на шее пятно, подозрительно напоминающее засос. – Как это – не будем переезжать? Мы в людской мир для чего вообще выбрались, вспомни-ка, а?
– Чтоб жить так, как самим хочется, – вздохнул Тимоша.
– Во-от! – Савва Матвеевич назидательно поднял отвёртку вверх. – И ради этого я готов переезжать сколько угодно. Заодно неугомонных родичей наших со следа собьём. Марфуша! – гаркнул дед в сторону кухни. – Обед готов? Выдвигаться скоро!
– Готов, давно готов, накрываю, – бабушка на кухне принялась громко звякать посудой. – Руки мойте и за стол!
Тимоша снова грустно вздохнул и не стал больше ничего говорить. Дед Савва – скала, сказал – сделал. И значит, уже вечером семейство Лисовиновых (такая у них у всех фамилия в человеческих документах) покинет город, пришедшийся Тимоше по нраву больше всех других, в которых ему уже довелось пожить после окончательного переселения за Грань.
