Никогда еще за свою недолгую жизнь Тимофей не видал иконной доски такой красоты, какой обладала та, что он держал теперь в руках. Он скользил глазами по искусной резьбе на левкасе1, изображавшей орнамент на полях и узор внутри нимба, и не мог надивиться тому, как этот огромный мужичина, с такими же огромными, пропитанными сажей руками, на которых не осталось живого места от мозолей и заноз, мог сотворить такое чудо. Нет, не он мог – Бог водил его рукой, это он творил эти листы, эти лозы райских растений, эти лучи света, которые, казалось, блестели даже без золочения. Чудеснее всего было в этом то, что Тимофей помнил еще, как сам лично делал наметки этих рисунков, но теперь не мог поверить в то, как Сила Иванович превратил их в нечто завершенное, полноценное. В нечто великолепное.
– Это прекрасно, – сказал Тимофей, обращаясь скорее к доске, чем к Силе Ивановичу, стоявшему в проходе.
– Да что уж, с Божьей помощью, – отвечал Сила, стараясь не возгордиться, как подсказывало ему его христианское сердце, но не умея скрыть самодовольной улыбки.
«То и верно: с Божьей помощью», – подумал про себя Тимофей и, развернувшись и не отрывая взгляда от доски, направился к треножнику в противоположном углу мастерской.
Сила Иванович внимательно следил за движениями Тимофея, продолжая стоять как вкопанный почти что в дверном проеме и держа шапку обеими руками на уровне пояса. Он проводил его взглядом до освещенного полоской дневного света уголка, в котором стоял треножник, и переступил с ноги на ногу.
Тимофей же установил доску, еще раз полюбовался ею, уже отойдя на два шага и склонив голову набок, рассмотрел со всех углов и уже было двинулся в сторону рабочего стола, чтобы начать готовить эмульсию, как услышал низкий голос Силы со спины:
– Так что же, Тимофей, а платить-то?
– Да я ж ведь уже заплатил, – удивился Тимофей и испуганно глянул на Силу. – Не помнишь? Когда доску к тебе принес.
Сила кашлянул и посмеялся в свой огромный кулак, а потом с широкой улыбкой ответил:
– Ах да, ведь и запамятовал уже.
Но на самом деле он не запамятовал. Как и у каждого опытного ремесленника, у Силы были свои любимые уловки. Одной из таких было спросить про деньги уже после проделанной работы, будто бы в первый раз поднимая вопрос об оплате, и иногда заказчики, забывшись в восторге, могли не глядя дать Силе пару лишних двугривенных. Искусство Силы было славным во всем городе, и восторг заказчика был не редкостью. Поэтому и спускали ему эту маленькую слабость, порой даже отдавая деньги просто так, прекрасно зная, что уже платили.
