Архонт смотрел на город. Казалось,
кто-то раскинул под ногами искусно сотканное полотно. Паутина
мостовых и кварталов убегала от подножия башни и рассыпалась
искрами факелов. На секунду он замер, но сознание заставило сделать
шаг вперед. Картинно разбросав руки, он шагнул, оттолкнувшись от
твердого камня. Улицы и каналы, мастерские и храмы, лачуги и
особняки бешено приближаясь, превратились в размытое пятно. Еще миг
— и Харуманиус ван Войнус Тор, архимаг и архонт-правитель Фарланга,
рухнет на мостовую и станет лишь каплей краски на холсте безумного
художника. Он усмехнулся этой мысли и без труда остановил падение.
Сейчас архонт лишь душа, астральный дух, призрак. Свое плотское
тело правитель оставил на верхушке башни Высокого Совета, откуда
нехотя шагнул пару секунд назад.
Харуманиус плавно снижался, словно
осенний лист, подхваченный ветром. На мгновение он представил, как
тугие струны воздуха развевают спутанные волосы, обжигают сухое
лицо и срывают просторные одежды. Архонт поежился, радуясь, что
ничего не чувствует — там, где нет книжной пыли, он задыхался, как
рыба на песке. Путешествие души быстрее, комфортнее и
безопаснее.
Харуманиус летел над лабиринтами улиц
и величественными шпилями храмов. Над цветущими садами и цветными
крышами домов. Над бурными каналами и спокойной рекой. Город
просыпался, но не был интересен, и, оставив позади каменные
джунгли, архонт устремился на запад, к подпирающим небо столбам
черного дыма.
Внизу поплыли вспаханные поля и кроны
деревьев. Гранатовые фермы и яблочные сады, утопающие в пышном
цвете. Коровы и овцы, пасущиеся на зеленых пастбищах. Разбросанные,
словно цветные камушки, крестьянские дома. И люди.
Дородная женщина, стоя на коленях у
грязного ручья, отбивала белье тяжелым камнем. Отбивала неистово,
словно представляя на месте льняной рубахи мужа-пьянчужку. Выше по
течению дремали худые коровы, выгнанные из хлевов в поисках молодой
травы.
Под яблоней спал коренастый бородач в
кожаном фартуке. Сизый мясистый нос, спутанная борода, гнилые зубы.
Рядом, в луже тягучей темной жидкости, были разбросаны глиняные
черепки битого кувшина. Трехногая псина с рыжими пятнами на
всклоченных боках вылизывала его рябое лицо. Иногда она отрывалась
от храпящего тела и лакала хмельной напиток лиловым языком.
