От мамы и сестренки у Стаса не
осталось ничего, кроме воспоминаний. Ни одной фотографии. Ни одной
из дешевых пластиковых заколок-рыбок – их Лена разбрасывала по всей
квартире, и даже в школьном портфеле Стаса всегда валялось штуки
три-четыре. Ни одного из брелоков «Мстители», подарков мамы. Будто
никогда и не было у Стаса семьи на Земле.
Он помнил, как сонным воскресным днем
гулял во дворе с сестренкой. Лена рисовала мелками на асфальте
кривую рожицу кролика, а сам Стас сидел на качелях, лениво
отталкиваясь ногой от земли, и не замечая носившихся вокруг
детей.
Ему тогда было десять, его сестренке
– шесть.
Ярко светило летнее солнце, обжигая
детям макушки, в голове мальчика гудело от жара, но детскую
площадку ему не хотелось покидать.
А идти надо было. Сначала домой –
отвести Лену, – затем снова в больницу. Снова к маме.
Быстрое облако сползло с солнца, и
Стас прикрыл глаза от освобожденного ослепительного света. Скрипела
под рукой горячая веревка качелей.
Две девочки того же возраста что и
Стас, со смехом покатились с горки «паровозиком». Девочка спереди
пыталась выпрямить белые коленки, чтобы не повалиться на бок, но
вторая за них держалась и не отпускала. Почти у самой земли обе
перевернулись и упали чуть ли не к самым ногам Стаса.
Мальчик протянул руку и помог
девочкам подняться, а когда они, отряхиваясь, начали благодарить
его, просто отошел в сторону.
– Грубиян! – крикнула одна из девочек
в спину Стаса.
– Лиза, какой же он грубиян, раз
помог нам?
– А кто еще помогает и сразу
убегает?
– М-м…супергерои?
– Да нет же? Грубияны!
На крики сзади Стас так и не
обернулся.
Нет, в юном возрасте наш герой не
считал девочек вампирами, с которыми стоит только заговорить, как
они тут же гипнозом заставят пригласить их домой и съедят всю твою
семью. Казановой он, понятно, не был, но общался охотно со всеми
сверстниками. Только в тот день - у Стаса нутро чуяло - случилось
что-то непоправимое. Что-то страшнее вампиров.
В любой другой день кроме
воскресенья, Стас, возможно, подружился бы с теми девочками. Или
играл бы с друзьями в футбол. Или завалился бы на диван
перечитывать любимые потрепанные комиксы. Или смотрел бы боевик по
ящику.
Но сегодня было воскресенье. А
значит: снова через силу переступать порог забитой больными людьми
раковой палаты. Снова считать третью от двери подушку и натыкаться
взглядом на розовую лысую голову мамы. Снова ее дрожащая рука в
пятнах экземы погладит его по лицу. Снова смотреть, как мамы под
больничной рубашкой стало еще меньше по сравнению с прошлым визитом
неделю назад.
