Но до этой вот инсценировки ответа и не могло быть. Зато теперь
он появился. Женщину могли убить только в одном случае — она могла
что-то знать. Может, даже не осознанно, но сболтнуть что-то, что
вывело бы нас на след. Черт, как же паршиво, что я сам с ней не
поговорил, когда была такая возможность!
Было видно, что Шар’Амалайя испытывает противоречивые эмоции. С
одной стороны, она была зла на то, что к убийству Линькова
прибавилась еще и смерть его супруги с детьми, с другой же выражала
сдержанную, хорошо замаскированную радость от того, что
расследование сдвинулось с мертвой точки. Не потому, что была
эльфом, а им, дескать, человеком больше, человеком меньше — все
одно. Просто она, пусть и не являлась настоящим следователем,
понимала, что чем больше преступлений совершит наш убийца, тем
больше шансов на его ошибку, благодаря которой мы его и
возьмем.
Сегодня же, говоря языком моего дворового детства, он
подставился просто невероятно. Убив семью с детьми, он показал, что
Линьков был не случайной жертвой, тем самым обозначив для нас
направление, в котором нужно рыть дальше.
— А у нас ничего, — коротко отчиталась эльфка. — Ни на легальном
рынке, ни на черном, никто не покупал нужных для Бренна или Торуса
ингредиентов. Либо убийца сделал это так, что мы не смогли найти
следов, либо привез все необходимое с собой. Как у вас с
гастролерами?
Ноб бросил на меня короткий взгляд, желая получить подтверждение
тому, что я собирался сдержать данное ему обещание. Я ответил
кивком, который со стороны выглядел, как «да, говори ты», и он
приступил к докладу.
— Когда мы закончили на убийстве вдовы, успели только
встретиться с орком, который психолог. Антон считает, что доктор —
пустышка. Задержался он в городе, чтобы навестить дальних
родственников, а у них не остановился потому что с некоторыми у
него не очень простые отношения. Завтра уже улетает домой — у нас
нет оснований его задерживать.
— Это не он, — подтвердил я. — Все, что он нам говорил — правда.
Я умею задавать вопросы так, что на них можно ответить только
однозначно, но он ни разу не соврал.
— Или он очень хороший ментат, — не усомнился, а лишь обозначил
данный факт Годрох.
— И психолог, — согласился я. — Нет, Годро, он даже в мелочах не
юлил. И, кстати, натолкнул на любопытную мысль, когда узнал о
деталях расследования…