Амалайя удивленно, даже с недоверием посмотрела на меня.
— Ты что, обсуждал с ним дело Секции? Антон, это
непрофессионально!
— И попадает под множество параграфов закона об
оперативно-розыскной деятельности, — не преминул ввернуть орк.
Опять же, не язвительно, а лишь констатируя.
— Ну там… получилось так, — я едва справился, чтобы не показать
смущение, которое испытывал.
С точки зрения профессионализма это был провал, конечно. Немного
извиняло меня то, что после убийства семьи Линькова я был в
некоторой прострации. Пока проводили осмотр, пока работали
криминалисты, пока шел опрос соседей, я еще вполне успешно
отгораживался от того факта, что неподалеку в своих кроватях лежат
тела двух маленьких детей, которых хладнокровно убили только для
того, чтобы замести следы другого преступления.
Я много повидал на службе — работа следователя вообще быстро
избавляет от иллюзий и заставляет душу обрасти непробиваемой броней
цинизма. Только к детским смертям я никак не мог привыкнуть. Мне
казалось жутко несправедливым, что жизни, не успевшие толком
начаться, вдруг вот так вот заканчиваются.
Короче говоря, в беседе с доктором психологии я допустил
оплошность. Уже убедившись в том, что, отвечая на вопросы, он не
лжет, я рассеянно разрешил ему снять свой верхний эмоциональный
слой. Никакого чтения мыслей и, тем более, глубокого ментального
сканирования, просто что-то вроде доверительного рукопожатия на
прощание — в орочьей культуре «касание» примерно это и значит.
А у меня, напомню, прадед — орк. С которым я очень плотно
общался, пока он не отбыл на историческую родину. И кое-каким
правилам приличия он меня научил. Так что, когда доктор привстал,
провожая нас, и совершенно рефлекторно «коснулся» меня, я на полном
автомате ответил. А он, соответственно, кое-что увидел. И, будучи
увлеченным своей работой специалистом, предложил помощь. Я
согласился.
— В общем, док считает, что ритуал — демонстрация. Или послание,
— свернул я с темы своего промаха. — Мне это тоже в голову
приходило — ничего же не стоило убрать составные части обряда и
потом выдать убийство Линькова за банальное ограбление, которое
зашло несколько дальше, чем планировалось.
— Ну… логично, — была вынуждена признать Амалайя. — А зачем
кому-то привлекать внимание Серебряной Секции?