Нестись галопом в лесу — полное
безумие. Иоанн, пригнувшись, увернулся от пролетевшей над головой
шипастой ветки. Деревья замелькали справа и слева, задевая листвой.
К черту варваров и их дикие забавы! Не в состоянии реагировать на
все сразу, он отпустил поводья, оставляя своей кобыле право выбора
дороги.
Чертыхаясь и прилагая все мыслимые
усилия, лишь бы усидеть в седле, Иоанн все еще держал в поле зрения
несущихся впереди вендов, но когда толстый ствол дерева пролетел
всего в пальце от его левого колена, он плюнул.
— Пропади все пропадом — и дикари
эти, и охота их идиотская!
Лошадь как раз выскочила на небольшую
поляну, и Иоанн натянул поводья. Тяжело дыша, он обернулся к
остановившемуся за его спиной комиту.
— Все, дальше только шагом, еще
убиться не хватало из-за такой ерунды.
— Совершенно верно, цезарь, нам
торопиться незачем.
К удивлению Иоанна Лу́ка Велий
выглядел так спокойно, словно трусил рысцой по деревенской дороге,
а не мчался между деревьями за ним вслед.
Даже не запыхался, а я…
Мысль Иоанна не успела
сформироваться, как вдруг кобыла под ним вскинулась на дыбы и, дико
заржав, рванулась в сторону. Не сумев удержаться, цезарь неловко
взмахнул руками и, испуганно вскрикнув, кулем полетел на землю.
Мазнула по лицу трава, плечо с хрустом приняло удар. Перед глазами
поплыла синева безоблачного неба.
«Все-таки опозорился», — с горечью
пронеслось в голове, прежде чем тело с глухим звуком тяжело
впечаталось в твердый грунт. Свет на мгновение померк и тут же
вновь резанул по глазам ослепительным солнечным лучом. Жмурясь и
морщась от боли, Иоанн приподнялся и, постанывая, встал на колени.
Травяной ковер заколыхался на уровне груди, и по ушам ударила
какофония: стрекот кузнечиков, заливистый гомон птиц и еще что-то…
Цезарь обернулся на непонятный звук и обмер. Огромная серая туша с
клинками желтых клыков тараном неслась прямо на него, рассекая
зеленое море, как боевая галера.
Бежать! Ватные ноги совсем не
слушаются, а жуткая морда вепря, пригнувшись, уже нацелила
смертоносные клыки. Не успею! Иоанн, сжав зубы, приготовился к
боли, и в этот момент мимо промелькнула черная тень боевого
жеребца. Перед глазами сверкнула рука, бросающая копье, и стальное
жало, блеснув на солнце, вонзилось прямо в загривок страшного
зверя.
Удар комита был такой силы и
точности, что, прошив шею вепря, наконечник вошел прямо в сердце.
Передние ноги кабана тут же безжизненно подкосились, и серая
гигантская туша, ткнувшись мордой в землю, пропахала ее уже по
инерции, оставляя за собой просеку смятой травы.