Передышка длится недолго. Не больше пяти минут.
Со стороны античной «деревни» начинает бить пулемёт, и под его
прикрытием гитлеровская «десантура» пытается проскочить опасный
участок. Шесть человек, перебежками, укрываясь от снайпера за
разбросанными по склону камнями, несутся как раз в ту сторону, где
затаился штабс-капитан.
Огонь Михаил открывает, когда дистанция сокращается метров
примерно до ста тридцати - ста пятидесяти. Кучность боя у Беретты
M38 приличная. Чтобы остановить фрицев, Смирнову хватает нескольких
коротких очередей.
Противники вжимаются в землю. Один из них теперь уже точно не
встанет, еще двое, хоть и ворочаются, но тоже, по всей видимости,
не жильцы. Воевать, по крайней мере, они сейчас не способны.
Стонут, пытаются отползти… Задний что-то орёт благим матом. «Ага!
Хочет, чтоб вытащили… А вот хрен тебе, золотая рыбка! Не будет
здесь сказки с хорошим концом…»
Длинной очередью штабс-капитан отгоняет уцелевших от раненых,
после чего приходит его черед хорониться – вражеский пулемётчик
переключает внимание на правый фланг. Каменные брызги летят от
бруствера. Откатившийся за скалу Михаил меняет второпях магазин и
набивает патронами опустевший. В треске пальбы слышится не только
звук «косторезки» и маузеров – щелчки магазинной ли-энфилд почти
«незаметно» вклиниваются в общую какофонию боя.
Результат первого раунда штабс-капитан наблюдает с новой
позиции, занятой им правее старой на два десятка шагов. На земле
остаются три трупа: один – работа Смирнова, второй – Костаса,
третьего можно записать в коллективный счёт. А «крикуна» гансы
всё-таки смогли оттащить к развалинам. «Ну, да и хрен с ними! Пусть
сами теперь со своим подранком валандаются…»
Следующая передышка длиннее первой. По всей видимости, немецкие
командиры ошеломлены неожиданными потерями и потому не спешат.
Накапливают силы, ломают голову, решают «что дальше?», прикидывают,
каким образом действовать… явно какую-то пакость готовят.
Пакости начинаются через десять минут. Когда уже два вражеских
пулемёта начинают обрабатывать позиции партизан. Правда, опять
наобум, очередями по пять-семь патронов, неприцельно, по всем
кажущимся подозрительными местам. Спустя какое-то время к МГшкам
присоединяется нестройный винтовочный хор. Фрицы с упоением садят
из всех стволов по гряде, выбивая из камней крошку и пыль. Особой
опасности это не представляет. Скальный гребень, за которым
скрываются два бойца, расположен подковой с сильно разогнутыми
краями. От фронтального огня можно укрыться на флангах, за
нерукотворными каменными зубцами. И местность оттуда отлично
просматривается, и рикошеты не так уж страшны – пули уходят, в
основном, вверх, а позади сплошная растительность. Если фрицы
рванут на прорыв в центре, в два огня их взять – милое дело.
Опасаться надо только массированной атаки. Не успеешь добраться до
оставленного в глубине позиции пулемёта, можешь и не совладать с
толпой. Подберутся метров на двадцать, забросают гранатами и –
аллес, туши свет, сливай воду, грузи апельсины бочками. Риск,
конечно, велик, но куда деваться? Одна надежда, что атаковать в лоб
противник пока не захочет. Немцы не дураки, по-глупому
подставляться не будут.