— Вечер добрый! — Мидьяр ответил ей
очаровательной до безобразия улыбкой и представился.
И все в целом было неплохо, пока
подружка хлопнув ресничками, не протянула:
— Мирра столько о вас
рассказывала!
Ле-Кинаро неторопливо расстегнул
пуговицы камзола и стянул его, оставшись лишь в тонкой рубашке, что
прекрасно обтягивала худощавое, жилистое тело.
— Быть не может, — практически
промурлыкал он, игриво скосив на меня синий взгляд. — И, конечно
же, исключительно хорошее?
— Всю правду, — мрачно вмешалась
я.
— То есть я был прав и только
хорошее!
Для справки — вот так мы с ним обычно
и общаемся. Я пытаюсь вносить логику и здравый смысл, а он до
бесконечности шутит и выворачивает мои слова наизнанку.
Но сегодня у меня не было настроения
дискутировать дальше. Хотя бы потому, что в голове буквально из
каждого закоулка эхом доносились вредные мысли, вложенные туда
Лореной. Соблазнить-ить-ить….
Тьфу!
Миррайна, приди в себя!
— Нам пора, — решительно заявила я и,
положив на прилавок монеты, сказала: — Сдачи не надо.
Любые деньги, лишь бы сбежать от
соблазна подальше! Осталось продержаться всего два месяца, а потом
я буду замужем и все будет в порядке! Наверное…
— Очень жаль, что ты уходишь… опять,
— тихо и серьезно проговорил Ярр. Притом у меня было четкое
ощущение, что он сейчас вещает не только о самом факте моего ухода
из трактира домой. Он говорит о чем-то еще… о том, что я даже
обдумывать не хотела. Слишком опасно.
— Да, пора…
— Надеюсь, хоть на пару песен
останешься? — Он изогнул медную бровь, а бледных губ коснулась
ленивая, соблазнительная усмешка. — Это как минимум вежливо, Мирра.
А ты, как Смотрительница Библиотеки, просто не можешь показывать
плохой пример.
В гробу я видела такие хорошие
примеры!
Но не успела я ответить, как эпичную
подножку мне поставила Лорена, хотя от нее я такого вот никак не
ожидала.
— Мы с удовольствием послушаем!
Угу… и вот как теперь уходить? Это
будет не то что невежливо, это будет хамство.
В общем, пришлось забираться на
высокий стул возле барной стойки и смотреть, как Ярр легкой
походкой идет к сцене, по дороге здоровается с друзьями и
непринужденно сначала ловит в объятия, а после отстраняет некоторых
девушек.
Опять почему-то стало обидно.
Пока я старалась не думать о причине
своей меланхолии, освещение стало приглушенным, а по залу полетел
негромкий звук перебора струн.